Я пребываю во злобе
с глазами цвета алого,
ведь слюнки каплют по тебе,
как у собаки Павлова.
Взирая, искрами крошу
из пламени бенгальского,
и от безвыходности ржу,
как лошадь Пржевальского.
О том, что я тебя хочу
(идея нездоровая!)
весь день под нос себе шепчу,
как радио Попова я.
Себя раздумьями томлю,
в мечтах присев у дерева:
"Когда же ты войдёшь в мою
таблицу Менделеева?"
Прошу: подай мне только знак,
не отлагая надолго,
И покачусь к тебе я как
мичуринское яблоко.
Я дам тебе поотбивать
мои с порога натиски,
что бы в прелюдию сыграть,
как в шашки по - чапаевски.
Пока твои родные спят,
которые наследники,
мы канем в твой вишнёвый сад,
как глупости в учебники.
В сети, подвешенной к дубам,
с подушками из хвороста,
ты станешь быть моей ля фам
банзай-ковского возраста.
Всю потрясая,теребя,
под сводом неба чёрного,
помчусь, ворвавшийся в тебя,
как конница Будёного.
Я понесусь во весь опор,
как залихватский жиголо,
как в бытность ты через костёр
в ночь на Купала прыгала.
Сто лет оставив позади,
поврозь на пару прожитых,
мы познакомимся в любви
в лобзаниях восторженных.
Мы будем, став наедине,
друг друга гладить искренне:
то я тебя по седине,
то ты меня по лысине.
С тобою, ты уж мне поверь,
мы создадим идиллию.
Взови меня. Открой мне дверь.
Не принуждай к насилию!