Я давно не пишу, не умею слагать позитивы,
Все печальный упек в витиеватости синих чернил,
Уходя, ухожу, и все ближе душой до могилы,
Я не слышу как прежде бодрящую музыку лир.
Ледяной коридор, чувства дохнут, как мухи в сортире,
Мысли пошлостью пахнут, и злость заполняет эфир,
Все вранье, даже ты, как фантом в опустевшей квартире,
Отожравшийся Ка’спер, похожий лицом на зефир.
Все ушло в забытье, непокорность в усталых глазницах
Не дает ощутить холод высохших траурных рук,
Детский смех глухоте предлагает повторно напиться,
Проскользнувшей судьбой между пальцев трясущихся рук.
Неизбежности вес уж давно наклонил жизни чашу,
И последний отмер, вниз стекает смолою с косы.
Мне не жаль ничего, бессознательно радуюсь даже,
Что покину сей мир без отжатой у горя слезы.
Не страдайте по мне, не рыдайте по бренному телу,
Я не буду средь вас упиваться словами во след,
А уснувши, проснусь, где палаты оклеены белым,
Там меня уже ждут те, кто жил, проецируя свет.