на ступеньках.
Бхаратиш, переложив посох в другую руку, присел на нижние ступеньки храма. Ему не было дела до богов, молитв и паломников. Он пас коз и просто устал. Никому не запрещается садиться на землю, а ступеньки – ещё преддверие храма, откуда не прогонят.
Он сидел и смотрел на приходящих – селян, паломников, монахов, и не было в его душе ни одной мысли и ни одного чувства к ним. Он принимал их равно всех, ничего не прося и не предлагая.
Сколько он так просидел – не знал, но заметил рядом старика в сине-зелёном одеянии. Тот тоже сидел тихо, не прося милостыни и никого не поджидая.
Наконец мальчик встал и побежал дальше, подгоняя коз. И когда в другой раз он проходил мимо этого храма, он уже видел сидящего старика. Кивнув ему, он пронёсся дальше. Изредка мальчик присаживался рядом и, приветствуя незнакомца, снова погружался в созерцание. В школу он не ходил, поскольку у родителей не было денег платить учителям, а самому ему не очень хотелось проводить полдня в душном помещении. На те вопросы, что приходили ему в голову, рано или поздно приходили ответы. Поэтому он не беспокоился, а жил.
Однажды у мальчика осталось пол лепёшки, и он предложил старику. Порой старик его чем-то угощал. Их молчаливая дружба не отягощала, не накладывая никаких обязательств.
Иногда мальчик произносил что-то вслух, а старик произносил что-то своё, внешне вроде бы не связанное друг с другом. Порой старик будто бы говорил сам с собой, но мальчик слушал. Не потому что так надо, а потому что это не мешало.
«Паломники приходят сюда в поисках утраченного. Утраченное в себе способно ли найтись где-то извне?»
Мальчик просто слушает. Ответа не требуется, но Сердце его неведомым образом отзывается, и вот уже ему кажется, что совсем близко какое-то сильное ощущение-понимание, нечто, что способно открыть всем глаза, но что это?
Он встаёт и бежит за своими козами.
Старик смотрит ему вслед. Он никуда не торопится.
На ступеньках к храму всегда полно места…