А что если ад – воплощение наших самых гнусных желаний, так сказать, свобода их осуществления без цензуры? Неотвратимая свобода. Свобода разнузданности, которую и не остановить вовсе? Нет цензуры. Нет чертей. Нет кипящих котлов и прочей бутетени. Нет Господа останавливающего. Есть бесконечное воспроизводство мерзостей. Без права на отдых: – «ни сна, ни отдыха измученной душе». Возведенное в немыслимые степени борхевское чистилище. Эта фреска будет почище дантовских кругов ада… Только вообразите. Вообразите человека, лишенного возможности отдыха от дурного в себе, преступного…
Но это чисто умственная постановка вопроса. Она возникла внезапно и гипотетически и поразила. А возникла в связи с другим. Уже не шуточным переживанием.
…Я давно заметил, что совестливые озирания в прошлое, на первый взгляд, нелогичны, парадоксальны. Они странным образом касаются «мелочей», как поначалу кажется, а настоящие, непридуманные падения как вроде и не достают. Постыдным и вызывающим горячие приступы самоунижения и сирости собственной оказывается незначительное для других. Наоборот, значительное для тебя (как должно бы быть) никак почти тебя не трогает. Разве что соберется всё в один жгущий фокус и ужалит. Но замычишь как-нибудь невесть отчего и зубы сожмешь, заскрипишь, и душа заноет от… пустяка. Остановишься, поразмышляешь – пустяк. Но снова и снова обдает горячим и стыдным.
Как-то в запальчивости молодой сказал на одном из концертов однокурснице необдуманно и обидно об одном из популярных тогда советском исполнителе песен. И возвращает и мучит тот, казалось бы, пустяшный грех… А настоящие провалы в бездну нежно так поглаживаешь по шерстке.
Или это охранительное свойство нашей памяти? Или это только МОЙ «велосипед»?..
А?