Василий Дмитриевич Фёдоров часто приезжал из Москвы в родную Марьевку. Наши учителя приглашали его на встречу со школьниками. Впервые я его увидела на одной из таких встреч. Высокий, с длинной «гривой» седеющих русых волос, он сначала показался мне стареющим представителем какой-то поэтической лиги, далёкой от нашей настоящей деревенской жизни. Но когда поэт начал говорить, стало понятно, что он такой, как наши родители, его волновало наше будущее. И вовсе он не стареющий! Его молодая душа рассказывала о любви к нашей природе, к матери и стирала прочь моё первое неверное впечатление.
В состав совхоза «Марьевский» входили три села (отделения): собственно Марьевка, Арышево и Сергеевка. Мои родители жили в Сергеевке, что в двенадцати километрах севернее. Я, как и все дети рабочих совхоза, в старших классах училась в Марьевской школе.
Деревня в то время расширялась новыми кирпичными домами. Эту часть мы называли Новой Марьевкой, в ней селились в основном молодые семьи. Там жили мои старшие две сестры и брат и родители моего будущего (теперь настоящего) мужа. В двухэтажных домах расположились сельсовет, библиотека, почта и другие объекты соцбыта. Дома культуры ещё не было, его построили в 80-х; а был деревянный клуб в Старой Марьевке. В той части деревни останавливался Василий Фёдоров и затем построил маленькую деревянную дачку на Назаркиной горе. Мы с друзьями часто бегали напрямик через Подгоринскую поляну к озеру Кайдор и на берег реки Яи. Видя новый светленький Фёдоровский домик и испытывая чувство гордости за то, что в деревне теперь есть дом нашего Марьевского поэта, по-детски наивно вели споры относительно выбора расположения дачки. Помню, как я утверждала, что дом надо было ставить под горой ближе к Кайдору, чтобы с порога сразу в воду. Мои же «оппоненты» одобряли выбор поэта: «С горы хорошо видно и озеро, и речку, и луга, и Яя-Борик». Тогда мы ещё не знали, что как раз под горой стояло когда-то четыре жилых дома, в одном из которых провёл свои детские годы с семьёй поэт, и называлось оно в народе «Подгоринка».
В Новой Марьевке я часто видела Василия Дмитриевича на почте (именно с почтового отделения тогда общедоступны были междугородние телефонные разговоры), засматривалась на необычную внешность поэта. Сейчас мне примерно столько же лет, сколько тогда было ему, но только теперь понимаю, как красив он был в этом возрасте. Все марьевцы почтительно здоровались с поэтом, мужчины - его ровесники пожимали его руку, разговаривали, но не очень долго, старались (я так считаю) быть ненавязчивыми, не мешать излишними пустяковыми разговорами и не показать себя глуповато-панибратскими.
Мои свёкры (родители мужа) – учителя Марьевской средней школы были не сказать в дружеских, но в хороших отношениях с Ларисой и Василием.
Мы повзрослели. В 21 год я вышла замуж. На нашей свадьбе 4 августа 1974 года было человек пятьдесят. Среди приглашённых была и чета Фёдоровых.
День был необычно для сибирского августа жарким. В сельсовете зарегистрирован брак между мной и Берестевич Олегом как раз в полдень и праздничная толпа с удовольствием скрылась от солнышка в прохладу дома устраиваться за длинный стол с угощением. Фёдоровых, как самых почётных гостей, посадили как раз напротив молодожёнов. Поздравляла нас Лариса. Подарив Олегу красивые запонки, а мне - платок с модным батиком, пожелала нам оберегать любовь от мелких ссор и обид. И это немудрёное напутствие действительно помогло мне сохранять семью вот уже почти четыре десятка лет.
На протяжении застолья Лариса Фёдоровна участливо беседовала с сидящими рядом женщинами. Её улыбчивое, доброе лицо располагало к простому общению. Василий Дмитриевич внешне был умиротворён, но глаза выдавали, что он обеспокоен чем-то более важным, чем свадебная шумиха. Лариса иногда что-то тихонько ему говорила, и тогда взгляд Василия становился вовлечённым в звенящее «мероприятие» с громкими выкриками подвыпивших гостей, желающих «подсластить горькую» традиционным подсчётом поцелуев молодых. Ближе к вечеру жара спала, гости высыпали во двор петь, плясать-танцевать под звуки магнитофона и гармошки. Было заметно, как улучшилось настроение поэта. Он с удовольствием поглядывал на танцующую молодёжь, курил на крылечке в компании местных мужчин, разговаривая с ними. Минут через тридцать Фёдоровы и ещё несколько пар старшего возраста попрощались и ушли.
Такими я и запомнила Ларису и Василия Фёдоровых.
В конце августа мы уехали к месту службы мужа.
P.S. Границу между Новой и Старой Марьевкой трудно определить.Старая деревня тянулась одной улицей ближе к озеру Кайдор и реке Яя. Новая - вдоль трассы.
ЗИНАИДА ИВАНОВА. г. Красноярск. Декабрь 2011 года.