Пел Соловей в лесной глуши,
Как были эти песни хороши!
Вот только слушателей было мало
И хлопали они довольно вяло.
- Тебе бы выступать в столице –
Дала ему совет одна Синица.
- Там у меня знакомый Воробей,
Лети к нему, касатик, не робей.
Своею задушевной песней звонкой
Прославишь ты родимую сторонку.
В столице Воробей певца прослушал.
Но воробьиную не тронул душу
Ни голос чудный, ни мотив народный…
- Ты знаешь, соловьи теперь не в моде,
Но, разве что эксперимента ради -
Споёшь для молодёжи на эстраде.
Эксперимент едва не завершился крахом:
Певец наш голос потерял со страху,
Но, всё-таки, хрипя, как попугай,
Переходя, то на собачий лай,
То на кудахтанье испуганной наседки
Запел. И что? Успех был редкий!
Кричали: браво! Браво! Би-и-с!
Чем был смущен немало наш артист.
Едва живому, Соловью в антракте
Продюсеры наперебой суют контракты.
Нежданно происходит чудо наяву –
Вернулся прежний голос к Соловью!
Уж тут он показал своё уменье!
Но что такое? Зал в недоуменьи.
Ногами топать начинают и свистеть
И требуют, как раньше клёво петь!
История на этом подошла к концу.
Что делать дальше Соловью-певцу?
Хрипеть, кривляться публике в угоду?
Нет, лучше в лес, обратно, на свободу!
Увы, забыты будут Соловьи,
Пока диктуют моду Воробьи.