Н. К. Рябихину
Осенний бор ронял листву
Недалеко до снега.
Держали ели синеву
Нахмуренного неба.
Шумела Ловать под горой,
Стоял крапивник вялый.
А я с охоты шёл домой,
Под вечер, чуть усталый.
Трудяга дятел – весь в делах, –
Долбил сушину дробно.
И вдруг залаяли в кустах
Алдан и Лада злобно.
Их лай, неистово звеня,
Слетел с холма в низину.
И лайки гонят на меня
Клыкастую махину.
Загнал в стволы два «жакана»,
Спиной прижался к ели.
Собаки дружно, как одна,
На кабана насели.
Матёрый вепрь велик, силён,
Лишь свирепей от драки.
Медведя в землю вдавит он, –
А что ему собаки?
И дикий нрав его крутой, –
Стряхнул собак он с холки.
Но там опять клубок живой, –
Не выстрелить с двустволки.
Клыки в ходу. Алдан визжит,
У Лады бок пропорот.
А зверь ко мне стремглав бежит,
И – холодок за ворот.
Кусты пробил он, как таран,
Легко подмял собаку.
Стреляю, – падает кабан,
Вскочил и тут же в драку.
А лайки вновь на нём горой.
Секач к пеньку прижался.
И выстрел пулею второй
Последним оказался.
Бор надевал ночную тень
И затихал от драмы…
Остался в памяти тот день,
А на собаках – шрамы.
28.10.1980 г.