С такими, как я, никогда не надейся на тишь да гладь. Никогда у тебя не получится поводок ни одеть, ни снять.
Зато я умею мечтать. Искренне, так что в глазах рисуется, словно это реальность. Не захочется вовсе спать. Ты проверил мою нормальность? Ты уверен, что я могу? Быть хорошей невестой, женой? Ты уверен, что не пойду, если будешь кричать мне "стой"? Ты вообще себе представляешь? Я капризная, ты - простой. Тебе разве хотелось так жить? С сумасшедшей, внутри одной!
Не жалей. Уходи, пока можешь. Уходи, пока есть сила воли. Сквозь десяток годов ты сложишь, и поймёшь, сколько ж надо крови!...
Нужно было бы, чтоб меня вытерпеть. Истеричную, очень нервную. Сколько ж разных частей, чтобы выкроить ненаглядную и примерную.
Уходи. На другом берегу - другая. Она любит и ценит, хорошая. Я ведь тоже была такая, до того, как осталась брошенной. Серебрила узоры разные, вышивала, цветы любила. И ждала, берегла, кормила. И считалась тогда очень милой. Пока голову не разбила... об острейший косяк из льда. И тогда зареклась - НИ-КОГ-ДА! Никогда я так больше не буду. Больно так, будто кто-то колбасит вуду, куклу-крошку с моим лицом. Жизнь к тебе повернулась торцом. И сильней тебя бьёт спецом.
Так что даже не думай остаться, по-хорошему, по-любовно, уходи от меня подальше! Уходи, у тебя всё ровно! Было/будет, меня послушай! Не давай расти своим чувствам. Ну, пойми же, тебе не нужно! Вот такое чумное безумство.
Синеглазая светлая девочка, с рваной раной под самой грудью. Указатель с тончайшей стрелочкой, там, где всё сплошь залито ртутью. И отравлено, обесточено, сожжено, спаленО, сгорело. Уходи же, беги, хороший мой! Видишь сам, тут гиблое дело. Всё потухло и перегорело. Ну зачем же ещё тянуть-то?...
Вот такая мордашка милая. А за ней спрятан сущий ад.
Уходи... Пока я не смелая.
Уходи.
Не смотри.
Назад...
Весна 2011.