Вдоль по знаковой тропинке к зданью страшного Суда –
Очи к звёздам занавешанным воздеты –
Пробираются поэты ниоткуда никуда,
Неприкаянные, даром что поэты.
Пробираются наощупь, наобум и на авось,
Упираясь то в распутья, то в развилки,
Где направо – в горло клином Музой брошенная кость,
Где налево – рудники да лесопилки.
Прямо – чавкает утробно глинозём на большаке,
Где заквашена дорога в несвободу,
И где водка зажигает слёзный трассер на щеке,
А тропинка подгоняет: «Ходу! Ходу!»
Зов души «Постой!» невнятней с каждой пройденной весной,
Истончается восторг пред новизною,
Да тускнеет ценность пяди в нудной гонке за верстой,
За верстой с её искусственной весною.
По тропинке, что петляет, словно заяц от собак,
По болотным кочкам самообольщенья
Продвигаются поэты от надежды в стылый мрак
Со слепой, с нелепой верой в возвращенья.
Продвигаются поэты, раздвигая жуть и муть,
Спотыкаясь о пылинки и соринки.
Им ничто не помешает – с цепкой мыслью отдохнуть –
В час, когда не продохнуть, сойти с тропинки.