Был будний день иль воскресенье
(Сергею знамо то Есенину).
Но, точно знаю, было летом
В местах им красочно воспетых.
Тетрадь свою заткнув за пояс,
Примерив чистую рубашку
(Не ведал он еще запоя,
Но знал про то, как люди пашут),
Рукой взлохматив русы кудри,
Он долгий путь держал вдоль берега
Обычно днем и редко утром,
Коростово держа для пеленга.
Спустился с гор, прошел овраги,
Сбежал вприпрыжку в луговину.
И для чего, чего же ради?
Но путь минул за половину.
С себя всё сняв, всё, всё до трусиков,
Собрав одежду, обувь в узел,
Не промочив и кудри русые,
Саженками он русло сузил.
Прошел тихонько за околицу,
Издалека стал звать девицу
(Ведь очень хочется, хоть колется –
Пришла пора, пора резвиться).
Не устоять красотке юной
Пред лаской, вправленной им в песню.
Пошла она в ночи безлунной,
Но здесь уже другая пьеса.
Она невидима для зрителя,
Опущен глухо красный занавес.
Не будет нового открытия?
Там все старо и все там заново.
А утром, спрыгнув с сеновала,
Мальчишек взгляд поймал враждебный.
Она малиновою стала,
Его же в копья, то есть в жерди.
«Ты наш соперник, знай обычай,
В курятник не просунешь носа».
Бежал, в руках портки, он нынче.
Упрям, придет и ждет заноза.
Сережа, дорогой Есенин,
Ты молод и, конечно, зелен,
И в зрелости ты повторишь историю,
Где сеновал заменишь на Асторию.
В Коростове на низких берегах
Пишу о том, о том я как
Бежал к себе домой Есенин,
Любимец смелый.
Подруги имя? Тайна.
Кто знает, умолкает.
Не знаю, Тоня, Таня?
Всегда так в этом крае.
Я думаю, что Ксения –
Под рифму, под Есенина.
*) Еще были живы свидетели