Здравствуй, Ракель, и спасибо, что больше не пишешь.
В наших краях январи стали чаще случаться.
Я привыкаю к приморским сезонным затишьям,
я отучаю от музыки уши и пальцы.
Это зима наступает на голые пятки,
самой последней, надкожной лишая защиты —
так обнажённой ногой оставляешь закладки
в книге промёрзшего берега древней Скафиды.
Спят мои пчёлы по ульям, и спит виноградник.
Все в этом доме тобой отпечалилось, кроме
пары дверей: хлипкой чёрной и хлипкой парадной...
то есть, Ракель, все по-прежнему ждет тебя в доме.
Азбукой Морзе синица стучит в подоконник:
"Первый, подлодка любви скалы трогает днищем!"
а в остальном все по-прежнему, тихо, спокойно,
почту исправно приносят.
Но мёртвым не пишут.