Глава 12.
Вершитель.
Если бы не Соэна, любящая, понимающая, всегда бывшая настороже и готовая в любой момент прийти на помощь, то Сольватеру вряд ли бы удалось выжить в этом жестоком и агрессивном мире. Он родился не таким, как все. Дело даже было не в том, что он не удался телом. Как раз тут он мало чем уступал другим новорожденным. Явных признаков какой-либо телесной ущербности он не имел, но между тем все окружающие восприняли его, как недоношенного. С первых дней его жизни к нему установилось такое отношение, будто он нес в себе скрытую ущербность. На него смотрели со снисхождением и старались не обременять обязательными даже для молодежи общественными делами. Но это не было снисходительностью со стороны соплеменников. Скорее это было актом настороженного внимания. Все дело было в странности его появления на свет.
Его мама Соэна вообще не могла иметь потомства. Незадолго до его рождения она была атакована одной из коварных глубоководных тварей, которая нанесла ей серьезный ущерб. Соэна оправилась от увечий, но зачать и родить дитя уже не могла. С этого момента она стала лишь бледной тенью. Кит, не способный принести пользу стае, не стоил ничего. Он был балластом. Нахлебником. И с этой поры становился вне закона. Лишь внутреннее благородство и сострадание сородичей не позволяло им изгнать его из стаи. Ущербность тяготила. Соэна иной раз была готова броситься пучину быть растерзанной глубинными тварями. Лишь какое-то глубинное чувство незаконченности жизни и смутное ощущение невыполненной Миссии заставляли ее продолжать существование. Но однажды с ней случилось Это.
В одну из ночей, когда стая сонно зависла в толще в сладостной полудреме, Соэна не спала. Она грезила о том, как могла бы быть счастлива, если бы не была увечна. Сердце щемило от тоски и боли. За что ей выпала такая доля? Чем она прогневала богов? За что ей ниспослано такое наказанье? С рождения она была примером дл; сверстников. Послушание ее и добродетель были примером для остальных детей. Соэна была любима всеми за свою добрую и безгрешную душу. В океане не было твари, которую бы она не любила. И все отвечали ей тем же. Разве заслуживала ее душа столь суровой доли?
Размышления ее были прерваны, едва начавшись. Соэна даже вздрогнула всем телом от неожиданности. Откуда-то с поверхности, темной, словно сама ночь, величаво, но стремительно, опускался Он! И Он был великолепен. Соэна в жизни не видела подобного красавца. Огромный. Идеальных обводов тела. Пышущий скрытой силой мощью. Более того! Он словно светился, напитанный внутренним светом. И Он звал ее! Она слышала его Зов и он влек ее навстречу. Не раздумывая она бросилась навстречу Избраннику. В следующий миг она уже не помнила ничего. Это было подобно вспышке света, после чего мир для нее погрузился в сладкую негу и истому. Когда же она пришла в себя, то все оставалось на своих местах. Только Избранник исчез, будто его никогда и не было. Единственное, что после него осталось - сладкая истома в сердце и в чреве.
- Какой сладкий сон, - только и подумала Соэна и снова погрузилась в несбыточные мечты.
В том, что это был не сон она убедилась уже вскоре. Все началось с того, что в ней начали происходить странные, но радостные перемены. Казалось, что тело ее стало молодеть и наливаться силой. Неожиданно стали заживать и затягиваться страшные рубцы от увечий. За короткий срок они исчезли полностью. Кожа ее наполнилась матовым блеском. Мышцы налились могучей силой. Сердце наполнилось силой и уверенностью.
Эти перемены не прошли незаметными для соплеменников. Весть о ее чудесном преображении понеслась до старейшин и они пожелали все услышать от нее самой. Едва же Соэна рассказала им о той невероятной ночи ,старейшины пришли в состояние сильнейшего возбуждения.
- А ты, часом, не беременна!? - осторожно спросил старейший.
Соэна не знала что ответить. Она не допускала когда-либо мысли о том, что подобное счастье может снизойти на нее. О каком материнстве могла быть речь с ее то увечьем!? Но… Все признаки были налицо. И внешние и внутренние предвестники зачатия были уже очевидны для нее. Только поверить в них она не могла. Вопрос старейшины как-бы поставил точку на ее сомнениях.
- Да. У меня будет сын! - радостно ответила она.
Дальнейшего Соэна никак не могла ожидать. Весь совет старейшин синхронно махнул хвостами и мгновенно опустился на пару корпусов ко дну и описали вокруг Соэны девять кругов. Невероятно! Этот маневр означал лишь одно - выражение величайшего почтения. Именно Величайшего, потому, как даже приветствие с опусканием перед кем-либо на уровень корпуса и описанием вокруг двух-трех кругов, уже считалось выражением особого почтения. Но так, чтобы на два корпуса! И чтобы девять кругов!!! Такого еще не бывало… И главное кто кого приветствовал!? Совет Старейшин кланялся простой беременной китихе! Мыслимое ли дело?
Соэна в порыве смущения сама невольно опустилась вслед за Советом на один уровень с ними . Потрясенная она едва сумела сказать:
- Ничего не понимаю…
Тогда самый старый и старший из Совета подплыл к ней и сказал:
- Вспомни Легенду о Вершителе, Соэна.
***
О Вершителе было известно всякому киту. С малолетства с молоком матери или кормилицы каждый новорожденный вольно или невольно впитывал в себя легенды и сказания предков. Это было не просто традицией. Это было насущной необходимостью. В те времена, когда еще не было у китов ни возможностей, ни способностей сохранять информацию каким-либо иным способом, ее хранили исключительно в анналах собственной памяти. Система сохранения информации была довольно сложной. Определенный пласт знаний закладывался во всякого китенка с рождения. Он был необходим для банального выживания. Далее обучение шло через родителей и учителей, которые выбирались из числа родичей. В процессе обучения отбирались китята с наиболее цепкой и емкой памятью. Вот уже их то и брали под опеку Наставники. Именно они определяли какие знания и в каком количестве дать конкретному неофиту и затем на протяжение долгих лет превращали его в Хранителя Знаний. Так по крупицам в памяти многих и многих членов кланов сохраниялось Знание.
Соэне грешно было не знать преданий и легенд, ведь ее родная бабушка была Хранительницей. Причем именно Хранительницей-сказительницей, так как ее память была до основания заполнена былями и небылицами, легендами и сказками, всем тем, что спокон веков рассказывали старшие младшим, дабы утихомирить и успокоить их, а заодно и приобщить к знаниям и культуре. Соэна с детства была непоседой. Но она была любопытной непоседой. Поэтому сказки бабушки, рассказанные во время ее безмятежного детства, легли на благодатную почву и надежно сохранились в ней.
Сказка же о Вершителе была любимой сказкой Соэны. Хотя она помнила ее наизусть до каждого слова и каждой буквы, но все же она снова и вновь просила бабушку рассказать о чудесном Вершителе и с упоением слушала напевный рассказ великой сказительницы. Голос бабушки звучал, как дивная песня. Тихий и нежный он растекался окрест прекрасным кружевом звуков, привлекая к себе как малых детей, так и взрослых и стариков. Но бабушка не обращала ни на кого внимания. Она самозабвенно пела о былом и великой славе Вершителя.
***
Случилось это в незапамятные времена, когда пришла пора одному Времени сменить другое. Так устроен Мир. Всему есть время рождаться всему есть время умирать. В те призрачные годы заканчивалось Время Смерти. Она пожала уже изрядную жатву. Болезни, голод и братоубийство унесли страшно много жизней. В живых осталось так мало тварей, что они долгими днями и ночами скитались по свету, но так и не могли отыскать друг друга. К тому же в мир стала спускаться Тьма. День ото дня становились все темнее и, наконец, пришло время, когда день нельзя стало отличить от ночи. Великий ужас охватил всех выживших. И тогда они не сговариваясь двинулись к Обители. Только там, где нашли пристанище мириады их предков они надеялись обрести хоть какую-то надежду и спокойствие. Долго стягивались к Обители выжившие. Не было у них желания драться или делить что-то. Остыл их воспаленный разум. Только сердца их, истекающие кровью и болью, взывали о мире и спокойствии. Тихие и подавленные собрались они у Обители. Чудом оказался среди них один из Хранителей Знания. Ведомы были ему древние заклинания древние молитвы. И взмолились живые:
- Поведай нам самую сильную молитву и самую страшную клятву! Помолимся мы богам о нашем спасении и поклянемся им жизнями нашими, детей и внуков и правнуков наших, что впредь не будет на нас вины убийства!
Тогда поведал им Хранитель Великую молитву и Великую клятву. И помолились они все, как один, прося богов о милости и снисхождении. И поклялись, как один, что не нарушат данного слова, а коль нарушат, итак пусть будут истреблены до последнего. И вняли их зову боги!
В грохоте небесном и сиянии ввергся в пучину с небес Великий Кит. Пал он в Океан и вслед за ним прояснилось и Небо и Воды. День пришел в мир. Радость пришла в сердца. Стал он не только учить, но стал он творить, ибо пришел не поучать, а созидать. Велика была его сила!
Слово его сразу становилось Делом, Дело тут же принимало Форму, Форма сразу получала Наполнение. Много мертвых вернул он к жизни, много разрушенного поднял из руин. Но чтоб он ни делал, говорил:
- Не я Вершитель, но вы вершители, не я Созидатель, но вы созидатели. Вы подобны мне, а я подобен Отцу Небесному. Я с ним - одно, а вы со мной. Моя Сила - ваша Сила, а моя Сила - от Отца. Я ему - сын, а вы дети мои. Так будьте же детьми и для Отца. Шалите, но не богохульствуйте, резвитесь, но не покушайтесь на созданное им. Творите, но не вытворяйте. Коль будете жить по Закону, то в Законе и пребудете. Коль отвернетесь от Закона, то и он отвернется от вас. Живущий же вне Закона - не имеет ни жизни, ни смерти. Они в жизни не жив и в смерти не покоен. Нет его ни в воде, ни в земле, ни на небе.
И каждое слово Вершителя становилось делом. Не прошло и нескольких лет, как Океан снова от берега до берега наполнился Светом и Радостью. Мир воцарился в каждом его уголке. Радость творения заполнила собой каждого его обитателя…
Да! Соэна помнила легенду до последнего словечка. Но какая связь могла быть между ней и этой легендой? Какая!?
Словно молния пронзила ее! Ну конечно же! Великий Кит!
Не может быть!!! Но та ночь… Потом беременность…
Память услужливо вынесла из глубин подсознания еще одну легенду. Вернее это было пророчество, высказанное бабушке одним из Старейшин накануне его смерти.
- Было мне видение, - сказал он бабушке, - Явился мне Великий Кит. И велел передать тебе, чтоб была внимательна ты к роду своему. Чтоб берегла всех дочерей и дочерей своих дочерей, больше, чем жизнь свою бережешь. И чтоб мужи рода твоего берегли их больше жизни своей. Ибо будет великая воля и родит одна из них Вершителя, что придет в час гибели Мира.
Это пророчество. Она - внучка, то есть дочь дочери. Та ночь. Непорочное зачатие. Беременность. Почтение старейшин. Все сходилось! Кусочки мозаики складывались в цельную картину. И на ней было изображено рождение Вершителя! Ее сына!
Волна величайшего счастья и наслаждения захлестнула Соэну. Душа ее пела и ликовала. А вместе с ней казалось пел и ликовал весь океан.
***
В час рождения Вершителя все замерли в ожидании знамений и чудес. Но ничего особенного не произошло. Разве что обычно медлительные и неповоротливые морские черви шустро стали сползаться к месту торжества. Да обычно резвые криколетки, в этот час вдруг остепенились и чинно огромными, переливающимися перламутром, шарообразными косяками стали степенно описывать круги поодаль. Словно глядя на рыбью мелочь в этот торжественный танец стали постепенно вступать и остальные обитатели океана. И уже вскоре множество самых разных тварей кружило в удивительном водовороте торжествующей жизни. Все вокруг было подчинено какому-то особому торжественному ритму. Казалось, что мир наполнился радостным и торжественным песнопением. Только дивные звуки звучали не извне. Они словно исходили изнутри от каждой клеточки тела, а затем сливались воедино и излучались наружу, где вновь сливались в единый и слаженный хор. Словно зачарованные стаи различных существ все быстрее и быстрее неслись в своем самозабвенном вращении вокруг китовой стоянки. Да и сами киты невольно вошли в этот ритм и начали кружить вокруг роженицы. Вращение становилось все быстрее и быстрее. Наконец роженица вздрогнула всем телом. Схватки сотрясли ее и сразу вслед за ними миру явился Он.
Дитя появилось на свет также, как и все предыдущие миллиарды детишек, в клубах материнской крови и прочих водах, которые тут же смешались с морской водой. Повитуха умело подтолкнула младенца рылом вверх и он с шумом втянул в себя первую порцию свежего воздуха. Казалось, что все идет обычно. Необычной было лишь состояние тихой радости, охватившее всякое живое вокруг, сразу после появления младенца на свет. Казалось, что солнце пролило в океан свой жидкий свет и он перемешался с водой. Будто краски стали ярче, а звуки четче и различимее. Все вокруг ожило и заиграло красками. Будто мир заново родился вместе с младенцем.
Опомнившись, киты стали громко и радостно приветствовать приход в мир долгожданного младенца. Однако мать оставалась матерью. Увидев, как сын испуганно реагирует на всю эту какофонию шумов и звуков, она взмолилась:
-Ну тише, вы, окаянные, тише! Он же совсем маленький!
***
Все в этом мире рано или поздно становится обыденным. Прошло немного времени и все вокруг уже свыклись с той мыслью, что в мир явился Он. Тем более, что особенного ничего не происходило и Он мало чем отличался от обычных детей. Правда после его появления на свет стали происходить некоторые чудеса. Но и к ним стали постепенно привыкать. Жизнь в стае и в океане постепенно встала в привычную колею. Казалось, что и Он с каждым днем все более становился обычным китенком. Но это только казалось.
Ведь Он был Вершителем по рождению и по сути! И явился Он в этот мир не для прозябания, но для Преображения. Он, Сольватер, не был китом, но был Великим Духом. И он не утратил памяти об этом, как обычно это происходит с рождающимися поневоле и бьющимися всю жизнь насмерть с порождениями своих собственных ошибок и пороков. Он явился этот мир сознательно с великой миссией преображения и поэтому с рождения мог осознавать себя таковым, каким он был до него. Однако всему должно быть место и время. Родившись в органическом мире он не мог идти против его законов. Не потому, что не имел таких возможностей. Нет! Он мог бы легко сотворить множество дел, нарушающих эти законы, и кажущихся в этом мире чудесами. Дело не в этом! Он сам по себе являлся орудием Закона и не имел права нарушать его даже в самых низких его проявлениях.