Ещё до смерти музыканта
его душа гостит в раю,
и ей поют все птицы сада,
приняв по праву за свою.
А музыкант сидит бездумный
в прихожей ада – в кабаке,
упёршись взором полоумным
в содом теней на потолке.
Худые выцветшие руки,
вчера взлетавшие легко,
лежат отставленной прислугой,
что задремала под хмельком.
И – за мгновение до краха,
земным на грош не дорожа,
он слышит сквозь припадок страха,
что возвращается душа:
какой-то простенький мотивчик,
полнейший вздор, шестнадцать нот –
но оживает он, счастливчик!
И – подпевая ей – соврёт.