1.
над степью дождь стоял обширной полосой
мост водяной над воздухом прозрачным
привстал легко
и не легла трава
летали мухоловки вдоль дороги
и им кричали жаваронки звонко
«приди-приди-приди»
«привет-привет»
2.
ботинки бежевые кожаные
состарились
заклепки разлетелись
кони то были
о камни стесывались
степь топтали
подошвы разодрались
стоят унылые
в двадцати метрах
друг от друга
в двадцати метрах
ниже уровня моря
ног не чуя
головы повесили
языки в трещинах
косицы шнурков мокнут
но постепенно правый
увидел мятлик
левый
увидел мятлик
(метелки мятлика коричневого цвета)
и странно
они не видели друг друга
но ящерка из левого ботинка
осознавала родственную связь
с зелено-желтым полозом узорным
3.
цветут горчичные поля солнцеподобно
на свежем выпасе бзыкует КРС
от Каспия на степь плывет медуза
ощупывает молниями землю
чингизов ищет клад
журавль залег утаивая кладку
медуза наплывает наступает
и пальцы толстые секутся на концах
до толщины травинок
перебирают камушки степные
растет медуза
наполнет небо
белеют нервы
лопаются резко
им, соревнуясь, вторят рогали
рожающие вскакивают самки
с торчащими плодовыми мешками
медуза выдыхает всем пространством
и дышит степь
внутри медузы дышит
рожает степь
бежит внутри медузы
из купола летит планктон желанный
и разевает рот горчичный желтый
ему навстречу степь не обжигаясь
о щупальца
касаясь мезоглии
рогами рогалей
хребтами самок
и барабанным бегом сайгачат
4.
у колодца павших сипов
есть колодец без воды
дно покрыли скарабеи
знать попался им корсак
давят травы на колодец
дует ветер зимородец
еле видно полкольцо
«будет вам заподлицо»
рядом рдеет полстены
высотою в девять кладок
на земле из толстых веток
разоренное гнездо
а и падал сип в колодец
доставал его народец
шапкой закрывал лицо
да приматывал кольцо
клочья огненного бога
посерееют от жары
расползутся скарабеи
не останется следа
что в колодце, господа?
полушепот небылицы
нету рыжего жреца
нет недельного птенца
в небе хриплый кашель птицы
бурокрылой белолицей
5.
синий покажи бугор
не бугор а приговор
слово скажешь или жест
ветер подберет и съест
и летая по степи
степь полна полыни
донесет он что имеет
и укажет имя
человек не разберет
воет воет идиот
окна затирает
только сонная Чилим
ветер разбирает
и когда обман ей снится
покидает она Барманцак
и на выпас гонит быков
на землистые берега
в платье зеленом соленоглазая
проведет рукой под живот
лучшему голову оторвет
лопнет орех нет обманных слов
стадо напоит кровью быка
и соберет в глубину рукавов
в руки красноладонные
и уляжется в озеро Барманцак
в платье зеленом пустынноглазая
слышишь могучие плачут быки
и рогатые головы гнут
к струям горького молока
покажи мне синий бугор
я останусь пасти быков
6.
в серебристых шелковых кимано
журавли танцуют в степи жара
ДНК разворачивает кино
распускаются веера
расплетается скрученная спираль
раздвигается темный живот земли
и врывается солнечный свет в грааль
и танцуют не журавли
вот карась плеснул за стеной крыла
вот беснул раскрывшийся маков глаз
вот калмычка праздничная прошла
и глядит на гору Кайлас
степь-грааль у ног встает часовым
в ней полна ветвится спираль-река
и танцует весело ДНК
и живое становится вновь живым
7.
Взяли меня с собой считать сайгачат:
сантиметр, безмен с собой и камера фото.
Думала каждый метр вскакивают и кричат
безымянные восковые животные.
А они спят преспокойно в степном животе.
Им привычно темно и жарко в степной утробе.
Как найти их, когда они — часть земли
пока не раскроют глаза,
наполняясь светом.
Ищу, а за мной находят.
И вдруг впереди —
две любопытные капли чернеют —
и как побегут! Поймали, взвесили.
Новорожденный:
три кило, пятьдесят сантиметров,
перед ушами пеньки, пишем — самец.
Делаем фото: он у меня на руках.
Вот и всё.
Я кладу его, где взяла,
прикрываю ладонью глаза:
успокоится в темноте,
почувствует мать,
останется ждать.
И мне останется.
И я останусь.
Не то, что на снимке с аркой триумфа.
8.
над весенней степью журавли пляшут
два яйца и спрятать нельзя плоше
а цепями пойти не найти плеши
словно бисеринки посеять на плюше
журавли пляшут в небеса дышат
и орла слышат и жара душит
научиться бы у них глупости
научиться бы у них радости
научиться бы у них отводить беду
уходить медленно не взлетать с гнезда
север и юг чтоб были написаны на роду
и на просьбу любую говорить да
9.
мы возвращаемся с сайгачьего отела
прощаясь на кордоне впопыхах
но вот когда позавчера прощались
смотрели фото профессионала
он сайгачат листал в траве лежащих
и каждый раз отзуммивая кадр
показывал себя на влажной черной
новорожденной выпуклости глаза
10.
Закончились Грачи на Волгоград.
Жар-полдень стих. Райгород щуплый
белеными ветвями щупал
чугун окрашенных оград.
Прямоугольные ширенги
расположил и перечел,
в сиренях гул снующих пчел
взбивал белковые меренги.
Из облетающих листов
ковры стелил белей и гуще,
и низкорослый сад цветущий
сплетался с деревом крестов.
Ни жителя, ни сорной птицы.
Нарядный яблоневый сторой
с беленой старческой корой
в просторной кладбищной теплице.
Он знает эту тишь и глушь,
где воздух полон насекомых.
Он выпускает их из дома
для опыленья новых душ.
11.
закрой глаза и ты неуязвим
в смирительное тело
нетопыри бесшумные влетят
и занавес с орнаментом багровым
коститстыми руками приподнимут
и цепкими корнями мать-и-мачех
невозмутимо съест тебя земля
закрой глаза
дорогой хлорофилла
степная тьма разлепится
зеленый
выдавливая стебель
и ветер будет грызть тебя
и грозы
развесят капли на твоих листах
ты будешь переваривая солнце
утаивать в бутонах желтизну
тревожась о слонах холмы несущих
на белых убедительных мизинцах
разыскивать слепого старика
в расшитой куртке
и в венке чесночном
с билетами на первый бой быков
и узнавать семейные причины
вещей узоры запахов и звуков
пока не разорвется голова
и в желтый мозг пчела не приземлится
в цветущем просыпнии твоем
так странно будет в теле человечьем
и руки липкие как восковые свечи
и первой мысли дикий мед
12.
Отяжелел кузнечик.
В душе светло и тихо.
Безногие ботинки
оставлены в степи.
В моих карманах пусто.
Грохочем по дороге,
букетик тамариска
на лобовом стекле.
И только птичка утра
летает — невидимка —
кричит мне: «витьку видел?»
Другая — ей в ответ —
ты слышишь: «видел, видел!»
И так неуловима,
и так неуносима,
и так недалека.