Итоговый кошмар приснился ночью мне:
Прикован к стулу я, и мой заскотчен рот
И Тина со шприцOм откуда-то, в огне...
Я знаю, ботокс в нем... Игла близка, и вот...
Очнулся я в поту и снова задремал...
Опять похищен глас, мычит он из клоаки...
Красотка снова здесь, в руке ее кинжал
И мне не убежать продажной Канделаки...
Прогнавший Тину визжаньем поросят,
Вдруг, грянул хор. Так радостно, глумливо:
"Тебе уж шестьдесят, тебе уж шестьдесят!"
... А в этом кадре крашу крышу. Что за диво
Тут пейзаж! Отвлекшись падаю... Ой же, нет! Лечу!
Куда-то прилетел: партер делёный пополам...
Там - разноцветные. Пожалуй, больше к ним хочу...
А к этим серым - нет: тут лицемерие и хлам.
На сцене пьеса: суд, и олигархов два
Друг в друга мечут нечистоты.
Судья зажавши нос, улыбку спрятала едва,
С трудом позывы гасит рвоты...
Ищу среди цветных, за главного там кто?
Роскошая фигура... с нимбом... полубог...
Ба! Это ж Дима Быков! В шапке и пальто.
Ну, а у тех? Самец лишь альфа, скучен и убог,
С улыбочкой: "Довертесь мне, собаки!
Похищенный ваш глас отдам я Канделаки!"
... Фу, наваждение! Вот, опять она
Как Феникс вспрявший из говна!
Вот тут я и очнулся, наконец.
"Это ж надо!" - все я бормотал,
Вином бокалы под венец
Рукой дрожащей наполнял,
И словом добрым вас всех поминал,
Мои друзья...
Короче!
Пастернаку вопреки
Скажу я:
"Авва отче!
Ты чашу эту прямо в рот влеки!
В догонку за вином, направь
салаты,
шпроты,
раков.
И помоги забыть про канделаков!
Посколько нету боле мочи
Без отдыха, и днем, и ночью!"
Мораль? Смотрите: вот он, виноград,
Сюда попал сухими черенками,
Уже зеленый! Я безмерно рад.
Подарен мне он был друзьями.
Они, рискуя собственной свободой,
Через таможни дерзко пронесли,
Те черенки. Теперь любви в угоду
Побеги у порога подросли.
Когда-то я из их плодов лучистых
Сожму вино и с вами разделю.
Не допуская помыслов нечистых,
Воскликну вновь: "Как я вас всех люблю!"