1 (кольцевой).
Над морем свет. Мы верим в этот свет,
Свет солнца и луны, и душ сожженных.
Нет, никакого возвращенья нет,
И смысла нет в томлениях и стонах.
Но, как всегда, мир солон и прогрет,
Пусть мгла дрожит на отдаленных склонах,
И трепет волн для нас, еще влюбленных,
Выводит ритм, в котором есть ответ.
Лети, корабль, сквозь брызги бытия
И крики чаек! Нет нам забытья.
Над пустотой призыв глубин бесцельный
Нас не смутит в стремлении вперед.
Вода и небо, и меж них отдельно
Частица тверди, и корабль плывет.
2.
Над морем свет. Мы верим в этот свет.
Вот почему корабль уходит в море.
Кишащий порт, сосуд людского горя,
Идет из глаз, в туманный плащ одет.
Земную жизнь решась принять за бред,
Мы начинаем путь в ином просторе.
Мы вверились блуждающей опоре,
И гимн прощанья с должным чувством спет.
Пространство между берегом и нами
Расширилось и превратилось в пламя,
И мы плывем из утра в день и в ночь.
И снова утро в бликах, в птичьих звонах...
Мгла - только миг, и ей не превозмочь
Свет солнца, и луны, и душ сожженных.
3.
Свет солнца, и луны, и душ сожженных -
И день, и ночь, сменяясь по часам.
И день, и ночь, скользя с высот бессонных,
Есть голос, чуждый нашим голосам.
Не звук земли, в иных рожден просторах,
Он, гибкий, так непоправимо прям,
Что мы, застыв, смолкаем в наших спорах
В последний раз в тоске по берегам.
И море тяжко дышит нам в лицо.
Со всех сторон зажатые в кольцо
Пустых небес и бездны океана,
Мы жаждем услыхать земной привет,
Но даль чиста и песня первозданна...
Нет, никакого возвращенья нет!
4.
Нет, никакого возвращенья нет.
Любой уход свершается навеки.
Мы видим свет, но это мертвый свет
Души, уже сгоревшей в человеке.
Не нужно лгать. У жизни нет побед.
Облачена в картонные доспехи,
Она кипит, но груз недолгих лет
Достаточен, чтоб опустить ей веки.
А ночь тиха. Так мягко небо в звездах,
Такая полнота колеблет воздух,
Что, кажется, у жизни нет границ.
И в смерти - жизнь, в глазах ее зеленых,
В чуть слышном дуновении ресниц...
И смысла нет в томлениях и стонах.
5.
И смысла нет в томлениях и стонах,
И тянутся бесчисленные дни,
И все же мир иной, мир душ спасенных,
Ты где-то есть, приди, нас осени.
В рассветной мгле плач волн то глух, то тонок,
И вдруг провал в глубины тишины.
Наш путь - вперед, наш путь бесцельный долог.
Но боже мой! Как близки к нам они!
Из пустоты уже спокойных глаз
Их мягкий свет перетекает в нас.
Даль моря пламенеет на востоке.
Корабль бежит. У ночи власти нет.
Да, жизнь страшна, но мы не одиноки,
Но, как всегда, мир солон и прогрет.
6.
Но, как всегда, мир солон и прогрет...
Но это "но" опять снесет потоком.
Ведь будет ночь, и ведь погибнет свет,
И мы уйдем искать итог к истокам.
Да, будет ночь, где уж ни дней, ни лет,
Где просто тьма в спокойствии глубоком
Одной чертой на все кладет запрет,
Закончив счет сомнениям и срокам.
Земля еще слегка играет с нами:
Теперь она явилась островами,
Видением лесов, ручьев, долин.
Скорей туда! В лучах, листвой смягченных,
Прикрыв глаза, страх сердца исцелим,
Пусть мгла дрожит на отдаленных склонах.
7.
Пусть мгла дрожит на отдаленных склонах,
Мы здесь в раю, и сладок каждый шаг -
Плоды земли в садах неоскверненных,
Цветы земли на светлых берегах.
Душа из лепестков, душа-ребенок,
Уже забыв, что в мире - смерть и страх,
Ведет мотив, как день весенний звонок,
И вьется ввысь, и плавится в лучах.
И полдень, облаченный в рокот медный,
Гремит с высот гармонией победной,
И новый ритм взрывается в крови,
Но все равно, из вихрей воспаленных
Все слышатся и птицы, и ручьи,
И трепет волн для нас, еще влюбленных.
8.
И трепет волн - для нас, еще влюбленных,
И синева, и прелесть луговин,
И лепет губ, и нежность тел сплетенных,
И только сон, горячий сон один.
Освобожденный от родильных пленок,
Мир кругл и зелен. Полно, блудный сын!
Здесь нет греха. Не сна страшись - потемок.
Уже знобит, и льды глядят с вершин.
Блаженный край теперь и вспомнить странно.
Мгла снежных игл, порывы урагана,
И остров снова тих, но в снег одет.
Все в сумраке, все мёртво и нетленно,
И только море за прибрежной пеной
Выводит ритм, в котором есть ответ.
9.
Выводит ритм, в котором есть ответ,
Морская даль. Там спит среди залива
Тень корабля. И мы ведем свой след
Сквозь рыхлый снег цепочкой боязливой.
Сквозь белизну, в которой нет примет,
Проходит фронт последнего прорыва.
Через туман за мглой дрожит просвет,
В котором все, что в нас отныне живо.
И мы пришли, мы скалываем лед,
В котлах судьбы горячий зверь ревет,
Бурлит вода под мощными винтами,
Расходится в пространство полынья.
По кромке бездн под нами и над нами
Лети, корабль, сквозь брызги бытия!
10.
Лети, корабль, сквозь брызги бытия!
Как мы могли забыть соблазн простора?
О господи! Дышать и каждой порой
В кипящих каплях даль вбирать в себя!
Пусть снегопад. Пусть, яростно сопя,
Восходят волны, как живые горы.
Ведь наши души - тоже место спора
Слепых стихий - твоя, как и моя.
Признаемся: под грозный визг и вой
Мы, наконец-то, счастливы с тобой.
Здесь наши "я", как маленькие сферы,
Пульсируют от ветра и дождя.
Здесь никакого соблюденья меры
И крики чаек. Нет нам забытья!
11.
И крики чаек. Нет нам забытья.
И свет, и тьма, и путь, и нет покоя,
Что бури шум, что мирно за кормою
Едва бурлит белесая струя.
И отдых моря - все-таки слепое
Броженье плоти. Волн и птиц семья
Живет одним - пьянящим чувством боя.
Оно и в нас, и мучит нас, маня.
Колеблемся, скользим над сонной гранью
Больших стихий. Мы в центре мирозданья,
Но что нам в том? Туман, сомненья, чад...
Осенней мухой нудно, канительно
Жужжит, гудит и плачет сквозь распад
Над пустотой призыв глубин бесцельный.
12.
Над пустотой призыв глубин бесцельный,
Под пустотой тревожит высота.
Их мощь на всем, их мера беспредельна,
А если так, зачем спешить тогда?
Всё здесь уже. И в нашем жалком теле,
И в толще моря слиты навсегда
И даль времен, и горе, и веселье,
И свет, и смерть, и воздух, и вода.
Страсть к смене мест не есть ли просто зуд?
Куда ведет машин разумный труд,
Когда, спеша, мы вечно в центре зала?
Так бросим бег! Но нет, наоборот,
Ничто: ни зов небес, ни глубь, ни скалы -
Нас не смутит в стремлении вперед.
13.
Нас не смутит в стремлении вперед
Уже ничто. Вдали скользят сирены,
Слегка туманя край зеркальных вод
Очарованьем тайны неизменной.
Их пения томительный полет,
Их зыбких тел прельстительная пена -
Всё мучит нас, всё ломит и зовет,
И все же мы не поддадимся плену.
Уже почти не замечая боли,
Мы слышим их, ловящих нашу волю,
Мы видим их, влекущих нашу плоть.
То, что вчера могло бы стать смертельно,
Сегодня нет заслуги побороть.
Вода и небо. И меж них - отдельно!
14.
Вода и небо. И меж них отдельно
В движении, которое есть суть,
Среди путей, бегущих параллельно,
Спешит и наш, увы, не вечный путь.
В бесчисленных оттенках акварели,
Пожар ли красок или просто муть,
Есть пятнышко в дурманящей купели,
Которое не в праве отдохнуть.
Все дело в том, что путь, живущий в нас, -
Единственная подлинная власть,
Не наши мысли, прихоти, расчеты.
Есть что-то, что смирит любой разброд
Бесспорно, как светила. Это что-то -
Частица тверди. И корабль плывет.
15.
Частица тверди. И корабль плывет
Там, где и мысль о тверди невозможна.
Вселенная из вихрей и пустот
Вне нас и в нас бесстыдна и безбожна.
Какой бы болью ни кривился рот,
Какой бы сердце ни питалось ложью,
Ни мощь стихий, ни прелесть их щедрот
Нас не спасут от муки бездорожья.
Вода и воздух, и земная грязь,
Нас породившие, соединясь,
Что с нами делать, в сущности, не знают,
Но к счастью нам не нужен их совет:
Ни в буре, ни во мгле не умирает
Над морем свет. Мы верим в этот свет.