Наль.
"Этот день был до краев полон солнцем, ярким, холодным и густо-янтарным.
Этот день по акварели был размыт мелким дождем, отражаясь в бесконечности почти вытертого добела неба. И мы падали в него, так долго, почти целый миг.
... Раннее утро и сонные улочки, горьковатый аромат кофе, алых кленовых листьев и твоих духов.
Ты писала на ярких листьях стихи, а потом мы отпускали их с ветром... пусть летят.
Нам улыбались вслед, черное и белое, мои тяжелые сапоги, коваными каблуками выбивающие искры из брусчатки, и твои неслышные, почти не касающиеся земли, туфельки...
Книги - ты вкладывала между страниц тонкие веточки и листья - воспоминания.
Слова - ты певуче читала Рильке на русском, а я хрипловато переиначивал на немецкий.
Сигареты - я курил горький, крепкий табак. И дым сединой ложился на твои густые волосы.
Сны - в маленькой мансарде, в кольце моих слишком жестоких рук ты не боялась засыпать. И просыпаться.
Один миг счастья. Это так много."
Тори.
Узкие улочки... сумрачность дней...
Рук перекрестье под шквальным огнем...
Ты не подумаешь больше о ней,
Я не подумаю вовсе о нем.
Грезить в мечтах - полу-детская быль
Слишком наивная этой весной.
По ветру стелется желтая пыль -
Прах лепестков облетает за мной.
Сниться друг другу - полу-ночный бред,
Впрочем, так правильно этой зимой.
Вьется спиралью дымок сигарет -
Мы возвращаемся. Вместе. Домой.
Рук перекрестье... на пражском окне
Курим и ждем самолета назад.
Пусть догорают в полночном огне
Он и она. И довольно преград.