Солнечный свет,
процеженный сквозь облака,
ещё фильтруется белыми занавесками.
Хорошо глазам –
как рыбам в чистой воде.
Бледные цветы
на голубых обоях.
Как твои сегодняшние глаза, бабушка,
на фоне молодых и забытых.
Бледное на голубом,
настоящее на прошлом.
Рогатое красное солнце,
что заходит утром и возвращается вечером,
все еще цепко держит
измученную планету твоей жизни.
И не мелеет молочная река,
что начинается у твоих рук.
Ты виновато оправдываешься:
не знаешь ни сказок, ни трав,
нигде не была,
никуда не ходила.
От восьми до восьмидесяти –
только работа.
Ее могучие крылья
бесконечно проносят тебя
над картофельным полем,
огородом и лугом.
Неужели твоя корявая ладонь
с обломанными ногтями
тоже была ладошкой –
дорожкой
сквозь поле ржаное,
по которой девочка с голубыми глазами,
белоголовая, как одуванчик,
бежала к реке?
Годы прошли, как обозы.
Ненастье, распутица слезы.
И тысячи дней за подводами
босые брели и голодные.
Ах ладошка-дорожка!
Разбитая проселочная дорога,
схваченная морозом.
Каждый раз сжимается сердце:
ты спускаешься в погреб за картошкой,
как на тот свет.
В самых обычных,
будничных делах
мы тысячи раз репетируем смерть.
И привыкаем к ней –
как привыкаем к жизни.
Солнце
вылупилось из облака, как цыпленок.
- Что ж ты – светишь да не греешь…
Как это еще зиму переждать…
Так не хочется помирать этим холодом…
И земля, что камень…
Пригорюнившись,
ты глядишь на меня блеклыми,
когда-то голубыми глазами.
В них больше сочувствия ко мне,
молодому,
чем зависти.
Так или иначе,
ты уже прожила свою жизнь,
а мне еще предстоит
эта долгая работа,
что властно пригибает к земле,
обесцвечивает глаза,
от которой, не утихая,
болит сердце…
Кто тебя расчесал так, бабушка?
Так черным поломанным гребнем,
осветляя,
реку расчесывает плотина.
Простоволосая,
ты стоишь у цветущей груши,
почти ровесницы
и заглядываешь в чашечку цветка.
Праздник цветенья
и торжество угасанья
природа –
расчетливая крестьянка –
справляет одновременно.
Бабушка,
ты проходишь цветущим садом.
Светятся твои глаза
и расправляются морщины.
Ты упруго ступаешь,
будто дом полон гостей.
А это только весна
зашла тебя проведать и вылечить…
Тишина, Минск, Маст. лит., 1979
Вошло и в микроизбранное Дерево и река.
Есть в наличии некоторое количество экземпляров.