Послепраздничные мысли

Ольга Корзова
Праздник провела в обществе двух холостяков. Что это значит? Это не только разбросанные повсюду носки, рубахи, полотенца, которые  обречённо подымаешь и кладёшь, куда должно. Это не только приготовление тонн  всяких вкусностей сообразно мужским аппетитам, уборка комнат несколько раз в день, ибо иначе они покрываются так называемым культурным слоем,  и мойка посуды с утра и до вечера.
Это и грохот телевизора в доме, и их призывы ко мне в ответ на мои робкие просьбы о том -о сём: «Все разговоры во время рекламы! Тише! Ты могла бы это сказать и без слов!» Это и мужской шовинизм: «Что в этом может понимать женщина?», «Гоголь называл женщину «жинка», а мужчина у него как? -  «чоловик»!»
Это и звонок с поздравлением третьего мужичка, правда, не холостяка: «Дай-ка трубку, я их поздравлю!» После трёпа о рыбалке и женитьбе следует команда вернуть трубку мне: «Ну-ка скажи, как у тебя дела со строительством бани?» - на что следует моё возмущённое: «Ты у меня это в сотый раз спрашиваешь, когда выпьешь! Говорю, кирпич надо купить для печки! А дороги нету!» «А, да! Денег-то сколько на кирпич надо?..»
Это и мои попытки противостоять мужскому засилью: яростные и краткие речи, полные сильных образов: «Кормить не буду, раз так!» и т.д. Это и мои простые жесты, полные смирения: приношу нож, доску, кладу молча картошку. «А почему ничего не говоришь?» -«Так ведь сам говорил, чтобы без слов!»
Это и мои попытки исчезновения в горенку, где я наслаждаюсь покоем и тишиной, но недолго: вскоре в двери показывается голова: «Ты работаешь? А московское «Динамо» на третьем месте!» - и следует рассказ об этом достославном событии.
Уходит, пересказав мне ход всего чемпионата. Через несколько минут другая голова: «Кино смотрю, а сейчас реклама. Там, знаешь, один герой поехал...» Всё это долго и занудно повествуется. Если есть время, я киваю головой, делая вид, что слушаю. Если времени нет, энергично восклицаю, что не смотрю телевизор, на что следует небольшая истерика: «Ай, ну тебя! Занимаешься ерундой! С тобой не поговоришь!» Я спокойно выслушиваю тираду, зная, что через день-два мне будет сказано: «Ты же смотрела это кино! Смотрела!» - и доказать, что я только слышала в его пересказе, будет невозможно. А все громы и молнии – и мои, и его – будут забыты через пять минут…
И почему я терплю всё это? Потому что это мои братья, и я их люблю…