Они уходили. Уходили в солнечный свет. Уходили, держась за руки, как тогда, когда я увидела их перед собой, возвращаясь летним вечером с работы. Они шли не торопясь, о чем-то беседуя и держась за руки, шли в сторону моего дома, значит, ко мне в гости. Я следовала за ними, не решаясь окликнуть, так они были хороши в лучах заходящего за мой дом жаркого солнца. Он – в наглаженных брюках и в светлой рубашке с коротким рукавом, она – в платье «на выход», в белых носочках и светлых нарядных босоножках на низком каблуке. Так же они «уходили» от меня в этом сне. Мои родители. Он не прожил без неё больше двух лет. А она не смогла сберечь его своими ангельскими крыльями от жестокой болезни.
Любовь не бывает вечной. А тем более не бывает вечной, если она не была любовью в общепринятом понимании. Но бывает вечным уважение и чувство долга к тому, с кем ты решил «идти по жизни», с кем решил дать жизнь новому поколению, с кем, несмотря ни на что, ты хотел бы вырастить это новое в то, что отвечает твоим понятиям о «настоящем».
Вот лишь маленький кусочек из такой «невечной любви».
Я уже начинала привыкать к тому, что после прихода с работы, через полчаса – час зазвонит телефон, и мама в трубку начнет жаловаться на отца и свои болячки. Но в этот раз звонил папа.
- Здравствуй, Оля. Ты не можешь сейчас к нам придти?
- А что случилось?
- Да тут с матерью плохо…, в больницу её надо…
- Да тебя самого в больницу надо, - во второй трубке послышался мамин голос, - Это он меня хочет в больницу сдать, а сам тут баб начнет водить!
Ну, старая песня. Разводились они давно, почти каждую неделю. Каждую неделю мои семидесятилетние родители мучили меня и брата своими «разводами».
- Ладно, сейчас приедем, - вздохнула я в трубку.
- Ты уж, пожалуйста, Оля…. Андрей тоже приедет, - каким-то жалостливым голосом произнес папа.
Взяв с собой сына, тем более он уже водил нашу «пятерку», я поехала к родителям.
Мама, как обычно, в стареньком халате сидела в кресле. После инфаркта она мало ходила и предпочитала больше сидеть и лежать. Папа, почему-то в брюках и майке, ходил по комнате и часто смотрел на часы. В одно время со мной подъехал и мой брат Андрей.
- Что у вас опять? – спросил он.
- Всё, я с ним развожусь, - завела свою песню мама, - Я тут просто утром запамятовала, что у меня юбилей через неделю, а он меня уже в больницу собрался класть.
- Да разводитесь уже! – взорвалась я, - Сколько можно мне нервы трепать?! Который год уже одно и то же!
- Тихо, тихо…, - Андрей взял меня за руку, - Давайте сделаем так. Через неделю у матери юбилей, зал я уже заказал, гости все приглашены. Предлагаю вам просто пожить отдельно, мама у Ольги, а ты, отец, у меня. А там видно будет, разводиться – не разводиться.
- Да что они тебе, молодожены? – я продолжала нервничать, - Хорошо, давай, мам, поехали.
Мама, как была в халате и домашних тапочках, прихватив с собой только коробку с лекарствами, направилась в Антошкину машину. В каком виде брат забрал отца, я уже не видела.
Вымыв мать в ванной, выбросив её тряпье и надев на неё свой халат, я усадила её ужинать.
- Как ты думаешь, вот чего он там сейчас делает? – доедая суп, спросила мама.
- Да ничего не делает, его Андрей к себе забрал, - ответила я как можно спокойнее.
- А ты ключи у него забрала?
- Да говорю же, что Андрей его к себе увез!
- Надо было ключи забрать, а то он быстро бабу приведет.
- Мам, ну о чем ты говоришь? Какую бабу в 70 с лишним лет?
- Ты отца своего не знаешь… - задумчиво произнесла мама.
Всю ночь мать ворочалась на диване моей дочери, вставала, включала свет, ходила по квартире. В четыре утра пришла ко мне в комнату и села в кресло.
- Ты не помнишь, я деньги забрала?
- Да забрала, забрала, вон у тебя в кармане халата лежат! Мам, мне вставать в полшестого, дай поспать…
- Вот такая ты дочь, не хочешь с матерью поговорить, - мама обидчиво поджала губы и пошла в комнату своей внучки.
Утром, накормив её завтраком, я помчалась на работу. В обед позвонил брат.
- Как спали? Привет!
- Да никак! Всю ночь мне свою ревность выказывала. А отец что?
- Спал. Правда, сейчас домой просится. К матери.
Заскочив после работы в магазин, купив маме её любимые спортивные брюки, футболку и тапочки, я вернулась домой. Не успела переступить порог, как зазвонил телефон.
- Да, алло!
- Алло…Оля? Где там мать-то? – неуверенно спросил папа. – Может домой придет, а то есть охота?
Я повернулась в сторону мамы, которая напряженно вслушивалась в наш разговор.
- Мам, домой поедешь?
- Домой? Поеду. А отец там?
- Да там, там. Тебя спрашивает.
- Так, тогда где моя одежда?
- Мам, вот я тебе новое купила. Давай, одевайся.
Мать с удовольствием натянула на себя новые штаны, футболку. Я ей предложила поверх надеть свою теплую кофточку, так как вечерело и стало прохладно. Её «химические» кудельки волос мы собрали в малюсенький пучок на затылке и зацепили моей красивой заколкой в виде большого цветка.
- Оль…, а помады у тебя нет? Проявляющей? И карандаша для бровей? – мать с удовольствием разглядывала себя в зеркало.
- Проявляющей нет. На, вот, какая есть. А брови я не крашу, - улыбнулась про себя я. Женщина остается женщиной даже в болезни и старости.
Подкрасив губы, взяв свою коробку с лекарствами, мама направилась к выходу.
Открыв дверь в квартиру родителей, я увидела в коридоре отца, стоявшего с каким-то растерянным видом. Увидев маму, он кинулся к ней с объятиями. Мама, демонстративно, с гордо поднятой головой и поджатыми накрашенными губами, уворачивалась от него, прижимая к груди коробку с лекарствами.
- Да что это такое, - папа почти плакал, - Да помири ты нас, а то я повешусь….
- Господи! Да я сама с вами повешусь! – почти рыдая в голос, заорала я и обняла своих стариков.
Прошло два года. Мама не смогла выбраться из своих болезней и тихо умерла. Отца я забрала к себе, но не смогла уследить, как в нем развилась эта жестокая болезнь – рак. Наверное, он просто не смог больше жить без своей любимой женщины. И вот сон…. И они «уходят» от меня. Уходят, взявшись за руки, как тогда теплым летним вечером. Уходят, не оглядываясь. Я еще «не нужна» им там. Но…, я каждый раз, в каждую свою боль получаю оттуда спасение и «лекарство», словно надо мной четыре крыла, хранящих меня и осеняющих своей любовью.
04.01.12