Среди художников, писавших в пятнадцатом веке -
Что уж говорить о сюжете и человеке -
Карло Кривелли был лучше всех,
Круче всех и детальней всех.
Не поднимал остальных на смех,
И был у него Буратино.
Буратино сидел на каждой картине,
То у Мадонны прижмет богатый подол,
То выдернет перо у сокола, обмахнет им горы и дол,
То протягивает младенцу ключ размером с бревно,
То приподнимет нимб, в общем, ему все равно.
Карло Кривелли рассвирепел.
Не было доселе подобных дел.
Все было точно разложено, изящно так расположено,
Истинно и не ложно,
А теперь и смотреть-то никто не хотел.
Но куда спасаться от страшных кар,
Если ульем командуют добрый царь
И архангел - острое жало?
Буратино сбежал в глубину полотна,
Где никогда не светила луна,
И солнце в руках не лежало.
Карло Кривелли взял мастихин,
Размахнулся и бросил в ангельский чин,
Нанеся огромную рану,
Раскричался, испортив серьезный момент,
А потом полез спасать инструмент,
зацепившись ногой за раму.
Испугались мадонны, цари, короли -
То ли белый корабль теперь на мели,
То ли просто все онемели...
А вокруг - тишина и свет золотой,
И никто не получит ответ простой,
А кричать они не посмели.
Там и остался Карло Кривелли,
Настоящий, такой, как на самом деле,
А если подумать - чудак-человек:
Если б попал в девятнадцатый век,
Писал бы себе акварели.
Но на сотню картин выйдет полк Буратин -
Ты шутил, а картины сгорели .