Как странно вернуться опять в зимний сумрачный город,
Где юность твоя пролетела (неужто была?),
Услышать знакомый поволжский взлетающий говор,
И, выполнив быстро свои послужные дела,
Набрать телефон, что так долго хранился в подкорке.
И голос ответит, и заледенеет душа -
Как будто ты снова с той детской обрывистой горки
На санках слетаешь, зажмурив глаза, не дыша.
Но в старой квартире, целуя увядших кокеток
И важных мужей развлекая под винный разлив,
Ты будешь гадать, что, наверное, меж однолеток
Один сохранил ты смешной, несолидный наив.
И дым сигаретный клубами пуская в сторонке,
Ты вдруг заскучаешь как в дальней чужой стороне.
И станет досадно, что пышная эта бабёнка
Желанной девчонкой годами являлась во сне.
Но после, тебя провожая с подругами вместе,
На темном перроне она вдруг заплачет тайком,
И ты затоскуешь по ней как по юной невесте,
И жгучая жалость по венам пройдет кипятком.
И ночь напролет простоишь в коридоре вагона,
Чтоб в тьму за окном как безумный главком повторять:
«Поднять все войска и немедленно сжечь гарнизоны,
А город взорвать, и меня самого расстрелять!»