Хлопнув, как на показ, металлической дверцей,
Эти трое «афганцев» вошли в наш вагон:
Средних лет, в камуфляже, тельняшках и берцах,
Двое были с гитарами, третий – с клюкой.
Отряхнули бушлаты от мокрого снега,
И, когда голосов стих размеренный гул,
Взяли пару аккордов, а бравый калека,
Сиплым голосом песнь о войне затянул.
Пел он людям о том, как служил на Кавказе,
Как взрывал и сжигал мирных жителей кров,
Как по чьим-то нелепым, преступным приказам
Убивал он детей, женщин и стариков.
Молча слушал народ. Песнь бередила душу,
Заставляя глаза "прятать" в окна и в пол,
И один паренёк тоже песню ту слушал,
Как вдруг встал и вплотную к "певцу" подошёл.
И, не дав завершить песнь итоговой фразой,
Неожиданно «в лоб» инвалида спросил:
«Говоришь, убивал? Говоришь, по приказу?
А теперь мне ответь: А ты, гнида, ТАМ был?»
И мелькнули в глазах его взрывы снарядов,
Смерть, смотрящая в спину из окон домов,
Сослуживцы, их кровь и смертельные раны,
Лица русских, спасенных из плена, «рабов»,
Как "невинная жертва" – чечен бородатый
Учит сына (ребёнка ещё) убивать
На живых манекенах - на пленных солдатах,
И как чья-то невеста, жена или мать,
Видя в рамке прицела лицо федерала,
Ей отдавшего сутки назад свой паёк,
Чуть с усмешкой, привычно и даже устало
На крючок спусковой пальцем в сотый раз жмёт….
И ещё, и ещё….
Сотни лиц смерчем гневным,
Промелькнули в глазах кадр за кадром, как фильм.
«Если это поёшь, ни хрена ты ТАМ не был!» -
Парень сухо сквозь зубы "певцу" процедил.
Красным глянцем покрылось лицо у «солиста»,
Замахнулся наигранно он костылём,
Но ему вдруг один из "коллег-гитаристов"
Прошептал: «Лех, забудь. Чё, не видишь? Пойдём….»
И «афганцы» ушли, промелькнули, как тени.
Кто-то сплюнул им вслед, рот ладонью прикрыв,
Ну а кто-то на парня взглянул с осужденьем,
Видно, что-то не зная, а может – забыв….