Избы на поляне в ряд.
Собаки во дворах скулят.
Деревня, как деревня,
Лишь окна ярче светят.
В одной избе, как пламя.
– Как бы, не забыть имя!
Аня тихо ахнула.
Ноги в дом направила.
Через порог в избу зашла.
Свет ей ударил в глаза.
В красном углу Радуга сидит.
Кокошник бусами расшит,
Украшено платье шелками,
На плечах жакет с соболями.
Узоры на нём несравненные,
Камнями шит самоцветными.
На лавке сидят лешие.
На стуле – хозяин леса.
Сам оброс, куда как лохмат.
Зыркие у него глаза.
Поклонилась Анюта сборищу:
– Здравие Фёдору Атаманычу!
Здравствуйте вы, лесные люди!
– Будь и ты здорова, Анюта!
– Зачем пожаловала?
– Беда у нас в Можарах!
Покосилась – топится печь.
– Хотят Маланью заживо сжечь!
Жену дьячка Ивана.
– Да, ваши хороши сами!
Всех довёл Кучумович?
– Верно, Фёдор Атаманович!
Обратись к люду лесному.
Не все же потакают злому.
– Спрошу, как народец мой
Твому горю сможет помочь.
Тишина, как днём над водой.
Залопотали промеж собой.
Заговорили лешие:
Кто крякает, кто тихо шепчет,
Кто гудит, кто травкой лепечет.
Примолкли они. Ждёт, что скажет.
– Хочешь с бедой распрощаться?
Тогда здесь, у нас, оставайся!
На Ванюшке сразу женю!
Чем хочешь, тем одарю!
Екнуло у Анюты сердце,
Но отвечает твёрдо всё же:
– Нет, Фёдор Атаманович, нет!
Меня в человечестве любовь ждёт.
– О спокойной жизни ей мечтается,
А с человечеством не расстанется!
Светлой любви твоей – миг!
А уйдёшь, про нас молчи!
Иди, жди своего жениха!
Маланья-колдунья будет жива!
Фёдор Атаманович рявкнул,
Кулаком по столу грохнул.
В тартарары всё полетело.
Небо как будто посветлело.
У себя оказалась во дворе.
В коровьем стояла катухе.
В избу она побежала скорей.
– Куда бегала? – дядька на крыльце.
– Ходила коровам подбросить сенца.
Ох, и мороз нынче на улице!
– И то, – согласился Емельян, –
Работница ты у меня!