День был выбелен и болен,
безобразно неизбежен -
и грачи из всех скворешен
выпадали как орлы.
Опалённый алкоголем,
я купил тебе черешен,
но тебя несло куда-то
за несносные углы.
В эпицентре карнавала,
в жерле удали цыганской -
где-то там, у края света,
где святой кипит обман -
ты сама в себя попала
пробкой бешеной шампанской,
и сама себя убила,
а не Освальд, не Каплан.
Жить не могут друг без друга
люди, звёзды, континенты,
чтобы быть немного ближе,
пьют они священный яд...
Ты же целилась в министра,
а вернее в президента,
почему же все упали,
а они ещё сидят?
В эпицентре карнавала,
в жерле вздора и раздрая,
где отточенное слово
режет пулею насквозь,
кто-то вечно против цели,
кто-то вечно мимо рая,
и крошится через это
в пыль-печаль земная ось.
Мы живём, зари не зная,
мы торгуем с небесами
и за золото земное
тянем с неба вторсырьё.
Если золота не хватит,
распесочим себя сами
и шампанского нахлещем
в декадентское ломьё.
В эпицентре карнавала,
в бездне внутренней и внешней,
люди требуют финала,
изнурительны и злы.
И во всём-то виноваты
эти чёртовы черешни
эти бешеные пробки,
эти круглые углы...