Сергей Владимирович Козлов
ТЕНЬ
(ПЕРВАЯ КНИГА)
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
В 16 лет я слушал такие рок группы как - «Кино»; «Гр.Об.»; «Нау»; «Алиса»; «Аквариум». Под их влиянием была написана моя первая
книга «Тень».
Спустя 14 лет, она вновь мне попалась на глаза. Я перечитал эти тексты, и решил их сохранить. Для себя. На память.
А еще мне захотелось, что бы их прочитал кто-нибудь еще. Тогда было принято решение, рано или поздно переиздать «Тень». Но не просто переиздать, а исправить и дополнить.
Исправить некоторые, ну уж совсем, режущие слух моменты. Однако
заниматься «причесыванием» я не собирался. Иначе пропала бы та
первоначальная дилетантность. Тот, не передаваемый, юношеский «драйв». Как это принято сейчас говорить.
Дополнить же я решил книгу тем материалом, который
сохранился на домашних видеозаписях; на обороте фотографий;
в найденном мною коллективном сборнике «Предчувствие любви»;
и просто в памяти. Вот, собственно и все.
Сергей Владимирович Козлов
4 фев. Чт. 2010г.
1995г.
ВОКЗАЛ
Место встреч и место прощаний.
Всё на ходу и всегда суета.
Слезы разлук и печаль расставаний,
Когда уезжаете вы навсегда.
С букетом цветов стоять на перроне
Иль со слезами стоять у окна.
Молить поезда, что б они подождали
Делить наши судьбы на города.
Тронулся поезд, и все тут застыло,
Словно ударила с неба гроза.
Хотелось бы время вернуть мне обратно…
Что же наделали вы, поезда!
Чай на столе, а в карманах монеты.
За окнами: дерево, камень и сталь;
Созвездия огней, холодные рельсы…
И поезд унес меня в дальнюю даль.
ПТИЦА С СИНИМ КРЫЛОМ
Далеко за горами,
За глухими морями,
Стоит храм золотой.
Но не Бог там царит,
А смертельный покой.
Он хранит всех от бед,
Помогая любить;
Дарит счастье всем тем,
Кому трудно прожить.
Веселятся все там,
Но только не я.
Где- то дом мой родной,
Здесь чужая земля.
Я сижу у окна
День за днем напролет.
Мне чужое здесь все:
И закат, и восход.
И помятые травы
От ветра в полях,
И плакучие ивы
В ветвистых садах.
Синекрылую птицу
Я пущу из окна.
Пусть от края чужого
Уносит меня.
Мы полями чужими,
Да пусть черной тропой
Через злые трясины
Полетим в край родной.
И от злости дымись ты
Чужая земля!
Надеюсь не скоро
Увижу тебя!
Так покинув чужбину
Вспоминал я о том,
Как летал я на птице
С синим крылом.
КАРТИНА
Под землей, могилы,
Над землей, Бог знает:
То ли солнышко,
То ли облако.
Впереди дорога,
Позади беда,
Что гора до неба,
Да сыра - земля.
Мотылек играет,
За оконцем ночь.
Да свеча мерцает…
Стало мне невмочь.
На свечу гляжу:
Пламя нервное,
Словно на ветру
Тухнет медленно.
А картина,
Что в углу стоит,
Через тень прозрачную
На меня глядит.
Только мрак настал,
В пляс пошла свеча,
Пол качаться стал,
В доме проклятом
Черт меня искал.
Мрак настал, картина знает;
Мрак бредет, глаза сияют,
Голос духов ветер слышит.
Мрак застыл, картина ищет.
Я креститься стал-
Не хватило сил.
И решил заснуть,
Словно средь могил.
Я лежал- дрожал,
Но я знал: сейчас
Из того угла
Черт глядел на нас.
Раз в беду попал,
То подумал я,
Что спасу других-
Пусть погибну я.
Я скажу жене,
Вот когда придет,
Пусть водой Крещенской
Мужа обольет.
Я мгновенно встал,
В угол тот пошел,
Но картины страшной
Там я не нашел.
Поглядел на стену-
Там картинок тьма!
Сатана из каждой
Стал душить меня.
Прыгнул я в окно,
Стал свой дом я жечь,
Что б от темной силы
Смог нас уберечь.
Вот бегу по полю
Под луной большой,
Но картина с дьяволом
Гонится за мной.
Подлости чинить
Злостный дьявол стал:
Камень подложил мне,
Что бы я упал.
А когда упал я,
Стал душить меня.
Полетели грошики,
Весело звеня!
Скажут пусть любимой:
За нее я пал,
Дьявол с того света
До смерти загнал.
Пусть не ждет под вечер
Мужа своего-
Мертвым у оврага
Он лежит давно.
ТЕАТР
Театр- это мир за чертою,
Где из оболочки душа рвется в высь.
И я замираю в дыхании робком,
Ожидая загадок из-за кулис.
Пламя свечей мерцает как в храме.
Каждая роль священна для нас.
И зрителю душу очистить хотим мы,
Но наши мечты непонятны для вас.
И телом, и духом мы отдаемся,
Что бы запомнили ваши сердца
Сцену, что сможет наполнить слезами
От жизни жестокие ваши глаза.
Роль для актера- это жизнь за чертою,
И ею живет он для вас.
И утопая в овациях ваших,
Словно рождается он еще раз.
В слезах, с охапкой цветов убегаем
Со сцены, как из хрустального сна.
Роняя себя, мы на миг умираем.
Понять нас не сможете вы никогда.
И лишь только на сцене, взрывом эмоций
В маску, вживаясь, находим покой.
Как куклы, живем по написанной сказке.
Театр, поймите, это мир за чертой.
В ОЖИДАНИИ
Под тихий марш стенных часов
В пустынной комнате одна
Ждала тебя, и день и ночь
Рыдая, у окна.
А годы все текли рекой
В том умершем краю.
Но, как и раньше я смотрела
В даль утомленную свою.
О Боже! Как хочу я спать!
Но сердце рвет меня.
На каждый шорох я бегу,
Что слышен у окна.
И каждый раз себя виню,
Что это был не ты.
И лишь Господь поймет страданья
И горести мои.
На комнату спустилась ночь,
Да страх запел во мне.
Хотят с собою увести
Две тени на стене.
Я в диком крике отвернулась,
Съедая ужас свой.
Дождусь, любимый, я тебя
В гробу или живой!
И каплей крови пусть свеча
Играет на окне.
И может, даже в то мгновенье
Ты постучишь ко мне.
А может, вовсе не вернешься
И не узнаешь никогда,
Как от любви, тоски и горя
Погибла в ожиданиях я.
ЛЮБОВЬ
Знаем мы все, то что нам без любви
Не жить на земле никогда.
Любовь - совокупность пылающих чувств,
Как в темном тоннеле звезда.
Ты помнишь, как в окна царапался дождь,
Когда уезжал ты один.
Себя самого ты сажаешь в такси,
В слепящие фары машин.
Грустя в заточении холодной квартиры,
Повсюду встречаешь себя.
И нет никого, кто бы мог быть с тобой,
Того бы, кто понял тебя.
И нет никого, кто б тебя провожал
В тяжелый, немыслимый путь
И кто бы с надеждой тебя ожидал,
Не в силах с собою уснуть.
Но знай, то что где-то страдает она,
Судьбою твоя половина.
Она ждет тебя и не знает пока,
Когда и кем будет любима.
Она безупречна как белая скатерть
В чистой, прозрачной реке.
Но течение жизни вас перевяжет,
Рука прикоснется к руке.
Забудешь про дождь, про ночные кошмары,
Про то, что бывал ты один.
Про то, как садился в такси ты порою,
В слепящие фары машин.
И вы окунетесь в те прелести жизни,
В поющие, райские дни.
И будете плача от верности чувств,
Целуясь, садиться в такси.
Но если забудетесь вы на мгновенье,
Любовь из объятий уйдет,
Все рухнет на землю, как не бывало,
И пепел травой зарастет.
И будешь сидеть в заточении мертвом,
В молчании томных квартир.
И будешь метаться по комнате темной
С собою один на один.
Ведь знаем мы все, то что нам без любви
Не жить на земле никогда.
Любовь - совокупность пылающих чувств,
Как в темном тоннеле звезда.
СМЕРТЬ
Ты можешь сидеть за замком и оградой,
Что бы смерть не нашла ни тебя, ни меня.
Но как убежать от нее не старайся-
Всего лишь пойми, что дорога одна.
И то, что сегодня исполнится утром,
Завтра утром в усталом порыве умрет.
И из пепла умершего утра
Новый день
Вслед за днем уходящим взойдет.
И приятней тонуть, задыхаться, иль падать?
И падать с горы, или падать в овраг?
И долго ль лететь или падать не долго?
Один все равно впереди результат.
Забыв, что когда ни будь мы «разобьемся»,
Проживаем часы, как угодно судьбе;
И в прошлую ночь, с нуля и до часа,
Не слышно она подобралась ко мне.
На свет во тьме своего отражения
Что было лишь силы, от смерти бежал;
Цепляясь за жизнь, я в нее возвращался,
На самом же деле всего лишь лежал.
Я мерз и дрожал, я старался очнуться,
Хотя было жарко и душно всю ночь.
Как тесную скатерть, порвал оболочку
И вышел из мертвого облика прочь.
Архангелы тучей слетелись на свет,
Как слетают на свет мотыльки.
Сквозь душу глазами пронзили меня
И бросили на пол они.
Гнев их был страшен, они повели
На небо, на Божеский суд,
Где- либо страданьям тебя предают,
Где- либо свободу дают.
Меня затолкнули за черную дверь,
Где вынес мне Бог приговор.
Но я не убийца, не сплетник, не вор…
В раздумьях за дверь Он ушел.
Несчастную смерть стал кнутами стегать,
Рубцы, оставляя на ней.
- «Кого привела? Ведь не нужен он мне;
А нужен мне тот, кто ему ближе всех,
Дороже ему целой жизни своей»!
Архангелы снова подняли меня,
Решая куда: то ли в рай, то ли в ад.
И все же решили на землю вернуть,
В свою коммуналку назад.
Я проснулся в поту и мгновенно прозрел.
Я лежал на больничном столе.
Врачи суетились и бегали там,
Сам главврач узнавал обо мне.
Я схватил чемодан и понесся во двор,
Что бы снова подняться туда.
Я лазил на крышу, искал эту дверь,
Но не смог покорить небеса.
И то, что сегодня исполнилось утром,
Завтра утром в усталом порыве умрет,
И из пепла умершего утра
Новый день
Вслед за днем уходящим взойдет.
СТРАХ
Когда возвращался я ночью один,
Когда шли за мной только тени,
Я вспомнил ту песню, про черных людей,
Что в детстве, в коляске мне пели.
Как шепотом на ночь ею пугала
Старуха, что мать приводила домой,
Как будто молитву глазами читала,
Мотая, как птица своей головой.
Я прятался часто от взора колдуньи,
И та со свечой улетала в ответ.
Но мыши шуршали мне тихо под ухо
Ужасный и странный старухин секрет.
О том, что несчастные черные люди
Блуждают ночами в особенный час
И ищут глазами пугливые жертвы.
И тот, кто боится, не скроется с глаз.
Прошло много лет. Я нашел эту книгу.
Открыл я на том недочитанном месте,
Но из книги, как змеи, влезли руки
Из тех страшных снов,
Что боялся я в детстве.
Ты слышишь, как черные люди блуждают
Под бой бесноватых, настенных часов?
И души людские они собирают,
Но души лишь тех, кто отдать их готов.
Как черная птица съедает нас страх.
Найдет нас везде и всегда, если надо.
Но страх- это только лишь самообман
Для слабых людей, кто поверил в обманы.
МОЙ БРАТ
У меня есть тепло и домашний уют,
У него сто друзей и знакомых.
Он приходит домой, когда я уже сплю,
Позабыв про обиды и ссоры.
Мой дом моя крепость, но и он мне тюрьма.
Ему улица мать и свобода.
Он шатается пьяный в двенадцать часов,
А мать дожидается дома.
Говорит, то что сила его велика,
А я говорю, что любовь бесконечна.
И кто прав, я не знаю. Он погубит себя.
И нас он погубит, конечно.
И хоть мы братья, мы друг другу чужие;
И чем дальше, тем сложнее понять:
Почему дороги расходятся наши;
Почему не желал бы его повстречать.
У меня есть тепло и домашний уют,
У него ничего уже нет.
Не приходит никто, когда я уже сплю,
И в прихожей не тушим мы свет.
И мать дожидается ночью и днем,
Но он не придет никогда.
Была улица мать и свобода его,
А теперь лишь сырая земля.
ПРОРОК НЕСУЩИЙ БЕДУ
(Посвящается ветеранам Афганской войны)
Часть 1 Инвалид
Снова осенние листья у дома,
Печальные окна- глаза октября.
Колотятся в двери, как будто бродяги,
Холодные нити косого дождя.
Тут время теряет великую силу,
Тут все замирает, и кажется спит.
Сквозь мутные стекла промерзшей квартиры
Смотрел из окна молодой инвалид.*
На кухне всю ночь что-то пил без разбора,
А утром торчал в кабаке как всегда;
Он снова дерется за мир и свободу,
Хотя уж давно миновала война.
Он снова проспит новый день свой рабочий,
А завтра привычно за справкой пойдет.
Он выйдет не скоро на эту работу,
Скорее всего, никогда не придет.
(*хромой со шрамом)
Часть 2 Та, что любила
Пронзительный звон разогнал злые мысли.
Кто может звонить мне ни свет ни заря?
Та, что ушла от калеки к другому?
А может быть та, что в меня влюблена?
Его забавляла любовь нелюбимой,
Когда та у двери подъезда рыдала,
Внушая себе, что он это от жизни,
И холодность та лишь ее возбуждала.
В холодное утро, в пустынное место,
Завозит ее он и глушит мотор.
Она забывала былые обиды,
Когда ее тело окутывал он.
Но игра сатаны или воля Господня-
Машину сорвало в разгаре страстей.
И жизнь той девчонки мгновенно порвалась,
И камень надгробный лишь память о ней.
Осенние листья дрожат у могилы,
Прозрачные лужи - небес зеркала.
Сколько невинных людей погубила
Проклятая осень, конец ноября!
Снег белым, седым покрывалом ложится.
Ложится на крыши и кажется, спит.
Сквозь морозные стекла холодной квартиры
Все видит и знает, но молчит инвалид.
Часть 3 О той, что ушла
Она жила с мужем не зная заботы.
Всего было вдоволь, хотелось еще
Чего-то такого, что скуку разгонит…
Тут резкий звонок передернул ее.
Влетев словно демон, срывает он маски,
Что б видеть узоры испуганных глаз;
Глаз жертвы, и глаз «дорогого» супруга,
Который застукает их, в самый раз.
Осенние листья мечутся в небе,
Стирая последние дни ноября.
Забудутся слезы и пустые обиды,
Но только не эта святая пора.
С последним закатом скрывается поезд,
А с ним ее честь и слепая любовь;
А с ним злой пророк, шут, калека и воин,
Несущий беду в жизнь других городов.
РЕШЕНИЕ
Часть 1 Знамение
Он шел мимо стен ободранных ветром,
Ободранных ветром и сильным дождем.
Он шел каждый день, каждый раз по дороге,
Он ищет решение, мыслит о нем.
Он видел знамение сквозь стакан и бутылку,
Он видел, шатаясь, диск полной луны.
И мертвая мать по квартире ходила,
Колола глаза и грозила ему.
- Всю жизнь раскроило мне это виденье!
Какого же черта оно мне сдалось?!
- Кричал он сквозь дым из прокуренных окон,
По которым обратно вино полилось.
Он тратил монеты, ложился на рельсы,
Чертил знак вопроса на влажной земле
И снова вставал он, боясь простудиться,
И только решение в его голове.
Он тонет и стонет в стакане граненном.
Водоем не велик, но зеленый змий рвет
Его слабое сердце, кусает запоем;
Его скоро невеста с косой заберет.
Часть 2 Госпиталь старый
Мертвая ночь. Госпиталь старый.
Лишь ветер в холодные стекла стучит;
Лишь к часу от часа качается люстра
Когда на откосе состав пробежит.
И снова в волнении все затихает,
И давит на нервы молчания стон.
И тени собою на стены пускает
Горящий фонарь, что глядит из окон.
Какие-то слышны за дверью шаги.
Его любопытство объяло мгновенно.
- Кто бы мог быть, ведь я тут один?
Сторож, быть может, играет на нервах?
Он вышел за дверь и увидел тоннель;
Узкий тоннель, освещенный свечами;
Пол деревянный, и двери кругом
Украшены страшным рисунком с глазами.
Сделал он шаг, и погасла свеча.
Эхо хохочет, уносит шаги.
Снова свеча в коридоре погасла.
Тут явно замешана власть сатаны!
Окрасился черным погасший тоннель.
На ощупь идет, натыкаясь на вещи;
Скрипя во весь зал, отворяется дверь,
И дух зажимает от ужаса в клещи!
Лежат на полу не гробы с мертвецами,
А ящики всюду с живыми людьми;
И голосом жалким они призывают
Что б выйти наружу им помогли.
Сквозь щели он видел ужасные лица;
Многие были без рук и без ног.
Он сзади почувствовал чье-то дыханье.
Он обернуться от страха не смог.
Красивая дева с большими глазами,
Сказала ему: Убегай поскорей!
Поступят с тобою, так же как с ними!
- Но он не уйдет. Он останется с ней.
Ведь смысл знамения был именно в этом.
Это и было решение его.
Догонит ли смерть их в кровавых халатах?
Но чувство любви их уже догнало.
НАД ГОРОДОМ НОЧЬ
Над городом ночь, под ночью огни,
Капли дождя, шелест машин;
Тени людей блуждают по крыше,
Как свет меж кирпичных вершин.
Мы смотрим в туманные стекла,
Сквозь никотин ночей.
Город зовет, не дает нам покоя;
Мы рвемся к нему из дверей.
Матовый свет. Лестница кверху.
Наверху четыре квартиры стоят.
И в первой, я помню: дорога на крышу,
Куда небо роняет взгляд.
Город уснул, отражаясь в витринах.
Окна прячут глаза.
Усталые люди спят и не видят
Как ночь озаряет звезда.
Тебе я звезду подарю;
Жаль об этом никто не узнает,
Когда я рисую на небе лицо
И оно как мираж исчезает.
А утром пойму то что снова уснул.
Но кто-то наткнется на след.
Что мог знать я утерянной ночью?
Не в силах никто дать ответ!
Небо. Холодное небо.
Ночь. Помрачающий взгляд.
Душу ветру отдай за свободу,
Пусть усталые спят.
Пусть они спят и не знают,
Как ночь озаряет звезда;
Как ее подарить мне хотелось,
Не узнает никто, никогда.
ПРОЩАНИЕ
Как сладок первой встречи миг!
Как сердце мучает прощание!
Как страшно знать что потерял
Все то, что мыслил в ожиданиях.
Как больно думать что любовь
Порой бывает недоступна;
Как день сменяет календарь,
А ночь сменяет утро.
Как оставляя свет на небе
Нам звезды падали к ногам.
Как самолет любовь по небу
Разделит клином пополам.
Любовь прошла, любовь пропала;
Но сердце щемит и болит.
Увижу ли ее я снова,
И кто о том заговорит?
О том, как сладок встречи миг;
Как сердце мучает прощание;
Как страшно знать что потерял
Все то, что мыслил в ожиданиях.
ТЕНЬ
Из темных углов полыхали огни,
Из стен выходила черная тень;
Как дым растворилась в моем одеяле,
Стала теплее пустая постель.
Ночь отошла, и я вновь обречен,
Я снова жду встречи, как Солнце огня.
Из темных углов я молю выйти тень;
Пусть даже та тень будет злая чума!
И пусть это сон или самообман,
Пусть это знак, предвещание беды;
Но я так боюсь остаться один…
Не уходи, не уходи!
МОРОЗНЫЕ СТЕКЛА
Зимние стекла, морозные стекла,
Холодный туман, утренний свет.
За окнами белые снежные крыши,
За окнами время прожитых лет.
Много ли знают оконные рамы?
Сколько людей смотрят в эти глаза?
Тут каждый день рождаются споры;
А споры нам вторят что, правда: одна.
Бывает, теряют мелочи жизни;
Бывает, теряют веру в людей.
Тут возвращают раскрытые тайны;
Порою находят цель жизни своей.
Зимние стекла, холодные стекла;
Не видно сквозь вас ни правды, ни лжи.
Ваши узоры упрятали радость,
Прячет вуаль та начало беды.
За снежной решеткой проходят составы;
Уносят от дома в холодную даль;
Разлучая сердца, разрушая преграды,
Наводя тусклым светом разлуки печаль.
Стекла неволи, скрывают свободу;
Стекла любви, нежную ночь.
Горячим дыханьем согрей это сердце,
Горячая кровь может стеклам помочь.
Зимние стекла, умершие стекла;
Холодный туман, вопрос да ответ.
Пусть тает слезою холодное небо,
И первый луч Солнца торопит рассвет!
ПЕЧАЛЬ
Квартира, стена. Прозрачное небо
Вижу сквозь тюль день ото дня;
Тянутся стаей вольные птицы
А я, как и прежде одна.
На столе стоит чай, горят фонари
За окнами ночью и днем.
Отсюда я вижу лишь краешек дома,
Когда я мечтаю о нем.
Знает ли он о печали моей?
Знает ли он и грустит ли как я?
Ласкают ли слезы душу его
В сумерках комнат день ото дня?
Он сейчас где-то спит и летает во снах,
Но не с той, что страдает о нем.
Горят фонари круглые сутки,
Горят день и ночь за печальным окном.
Квартира, стена. Прозрачное небо
Вижу сквозь тюль день ото дня;
Тянутся стаей вольные птицы
А я, как и прежде одна.
МЫСЛИ
Мысли, мои мысли,
Мысли неспокойные.
Что вам надо на сей раз
Думы беспокойные?
Я прогнал вас от себя,
А вы все тревожите.
Почему же вы покинуть
Все ж меня не можете?
То вас в сумерки несет,
То ласкает свет;
Вас тревожит постоянно
Вереница разных бед.
Вспоминаете, что было;
Жизнь мою вы наизусть
Изучили как лишь можно,
Что б потом не дать заснуть.
Все не можете забыться,
Все вы рветесь вспоминать;
Как коней в морозы злые
Жизнь хотите погонять!
Мысли, мои мысли,
Мысли не спокойные.
Что вам надо на сей раз
Думы беспокойные?
Я молю вас дать ответ,
Но в ответ лишь тишина.
Мысли переполнены,
В сердце пустота.
НЕ ПОКИДАЙ
Зачем так рано покидаешь?
Прошу тебя: не покидай!
Я заклинаю всем чем можно:
Не уходи, не умирай!
Но почему судьба порою
Бывает с нами так жестока?
Скажи, зачем уходишь ты,
Меня, оставив на кого-то?
Скажи, архангелы зачем
Тебя той ночью навещали?
Они не знали, что еще
С тобой при жизни мы летали!
Не говори что ты любила,
Не говори «прощай».
Как позабыть мне то что было?
Прошу тебя, не покидай!
Со мной живи, как было раньше!
Дели и радость и печаль!
И повторять я не устану:
- Не уходи! Не умирай!
ДИАНЕЯ
Стих 1 Визит Дианеи
По рекам гнилым, да по крышам стальным
Полыхала беда. Расцветали цветы;
Полыхали огни, начиналась война,
Губила народы большая чума.
Ночной мотылек у растопленной лампы
Выпьет горечь до дна и умрет от отравы.
Он умрет ни за что, не узнает никто,
Кто погиб в этот день, жизнь, отдав за него.
Крыла ночь купола, запирала запоры,
Люди лезли в дома как в мышиные норы.
Прячут храмы попы, прячут слезы невесты,
Что бы никто, не занял их место.
В храме остался дьяк молодой,
Он от страха крестился за шторой;
В надежде, что черт не настигнет его,
Не оставит Бог не спасенным.
Бог как «Валидол», и иллюзии вон
Вырвал из сердца и лег,
За мухой следить, но во время охоты
Дьяк поглядел в потолок.
Там он увидел Святого
С лицом от окна до стены.
То был Бог, который грозился
Фигуре из темноты.
Из клетчатых окон площадь
Виднеется желтым блином.
На площади той собрался народ,
И все говорят об одном:
Что на площади колокол главный,
Он немой и не разу не пел,
Но вдруг начал петь он жалостно.
Под ним юный дьяк висел.
Кто это сделал, где тот человек?
Кто его видел, кто?
Разве что Бог, Он все видит и знает;
Разве что дьявол пославший его…
Стих 2 Наследник маркиза Де Сада
Просунув сквозь щёлку свой хитрый нос,
Смотрел, чуть дыша из засады,
Решая один неприличный вопрос,
Наследник маркиза Де Сада.
Он в бане пустой ощущает себя
Словно покойник в морге.
Капля за каплей на пол вода,
Капля за каплей на ноги.
Жаркий туман еще греет собой,
Пустые корыта стоят.
Мокрые лужи одна за другой
На месте тех женщин лежат.
Но одна из тех луж была не пуста -
В ней стояла чья-то фигура.
Вместо восторга он чувствует страх
И повод для жидкого стула.
Он вспомнил про папу и маму;
Забыл и про стул и про стол.
Он мертвый в помойной яме,
Как забитый камнями слон.
Из клетчатых окон площадь
Виднеется желтым блином.
На площади той собрался народ,
И все говорят об одном:
Кто это сделал, где тот человек?
Кто его видел, кто?
Разве что Бог, Он все видит и знает;
Разве что дьявол пославший его…
Стих 3 Любовь Дианеи
Зал переполнен, актеры спешат
На сцену из-за кулис,
С лестниц, сбивая, как птицы летят,
Рабочих стремящихся вниз.
Зал рукоплещет, лишь только одна
В черной одежде сеньора,
Молчит и не сводит с актрисы глаза,
И является снова и снова.
Внезапно сеньора, влетает;
Поит дитя вином;
На черную лошадь сажает,
Увозит в свой дьявольский дом.
Рваные, грязные стены.
Кружатся стаи ворон.
Стоит на отшибе пустынном
Старый отшельник - дом.
В его коридорах так тихо,
Будто страх в этих стенах живет.
Ветер сбивает с ритма
Стучащий по окнам дождь.
В конце коридора черным пятном
Видна потаенная дверь.
Печати, горящие черным клеймом.
Печати поставил тут зверь.
А за дверью царит постоянная ночь -
Пленница голых стен.
Прикована цепью к кровати пустой,
Кровать для нее словно плен.
Теперь это плен той девицы,
Теперь это есть ее дом.
Придется с судьбою мириться,
Пока не наступит покой.
Не дала Дианея смерти,
Но смерть отыскала тебя
В муках бесчисленных, в горе.
То любовь Дианеи была.
Стих 4 Кара
Из клетчатых окон площадь
Виднеется желтым блином.
На площади той собрался народ,
И все говорят об одном:
Кто это сделал, где тот человек?
Кто его видел, кто?
Разве что Бог, Он все видит и знает;
Разве что дьявол пославший его…
А что Дианея, что ей предпринять?
Уж кара настигла Господня!
Стены душили, пугала кровать,
Сводили с ума ее окна.
А в окна глядели сотни дьяков,
Сотни детей Де Сада;
Срывалась актриса с тяжелых оков
И слуги восставших из ада.
Глухой коридор затягивал в дверь,
Ветром по залам несло.
Хваталась рукою за горечь потерь,
Но по ней правосудие текло.
Дьявольский дом затрясло.
Земли не касаются ноги.
Свечи летают по телу ее
Оставляя следы и ожоги.
Шествуют люди огромной толпой
К обители боли и зла,
Где душа Дианеи черной смолой
По стенам горящим ползла.
Танцующий голый огонь
По небу послал свои искры;
А дом погружался в кипящий котел,
Унося за собой чьи-то жизни.
И с ним погружались тот страх и обман;
И те, что так долго носили
В душе эту тяжесть, в душе этот жар,
До тех пор пока не забыли:
Как по рекам гнилым, да по крышам стальным
Полыхала беда. Расцветали цветы;
Полыхали огни, начиналась война,
Губила народы большая чума.
Как ночной мотылек у растопленной лампы
Выпьет горечь до дна и умрет от отравы.
Он умрет ни за что, не узнает никто,
Кто погиб в этот день, жизнь, отдав за него.
СЛЕПОЙ
(По мотиву песни гр. «Нау» «Чужой»)
Слепой человек не видит меня,
Но знает, где я нахожусь.
Слепой человек это видимо тот,
Кого я с детства боюсь.
Ночью из черных стен
Слепые глаза его вижу;
И каждый раз знаю: он помнит меня,
На ощупь по городу ищет.
И если я вдруг услышу шаги,
У двери его я найду.
Я тебя обниму, я тебя не отдам,
Не отдам никогда, никому!
И будет искать он по комнате темной,
На кухне посудой греметь,
Пройдет мимо нас и учует
Дыханья прозрачную сеть.
Он снимет очки, я увижу,
Я увижу глаз белый свет.
Он вырвет тебя из объятий,
Но тебя не отдам я. Нет!
Слепой человек, меня забери,
Унеси в свой мир теней!
Но смеется паскуда кривыми зубами,
Свистя решеткой щелей.
Слепой человек, возьми мою кровь,
Но отдай мне любовь мою!
Головою качает слепой человек,
Моя кровь не нужна ему.
Костлявой рукой вырывает глаза
И туманный вставляет свой взгляд;
И уходит туда, где не будет никто,
И он не вернется назад.
КУКЛА
Дай мне излить свою душу,
Дай порыдать на плече.
Я знаю, ты скоро исчезнешь,
Как это бывает во сне.
Ты подарила мне куклу,
Но ее пустые глаза
Излучали печаль и разлуку,
Когда ты ее отдала.
Я видел ее страданья,
Хотелось плакать и мне;
Ведь я знаю, ты скоро исчезнешь,
Как это бывает во сне.
И пускай с тобою исчезнет
Из сердца отрава- печаль.
Я рад, что тоска умирает,
Но ее мне все-таки жаль.
С нами рыдала та кукла,
Она, как и я у окна
Вечно живет в ожиданиях:
Когда ж обниму ее я.
Я возьму ее и пригрею,
Слезу со щеки ей сотру,
Прижму к горячему сердцу
И тем самым ее воскрешу.
На глазах поднимутся веки,
Сердечко забьется в груди.
Она протянет мне руки,
И промолвит: - «Не уходи!
Дай мне излить свою душу,
Дай порыдать на плече.
Я знаю, ты скоро исчезнешь,
Как это бывает во сне».
ТЫ ПОЙМАЛА МЕНЯ
Утренний свет будит меня,
Но убила ты мой покой.
Солнце встает, но не радуюсь я,
Ты поймала меня, я твой.
Ты рядом со мной, я еще жив,
Я увижу сырой потолок
Камеры пыток, один на двоих,
Где проходит наш жизненный срок.
И нас засосала в бездну вода,
В безграничный ночной океан.
Мои ноги объяла сырая трава,
Та трава: твой жестокий обман.
А ты, это черный, морской осьминог,
Жаждущий страсти, огня.
Я готов был уйти, но как видно не смог.
Я твой, ты поймала меня.
ПОСЛЕДНИЙ ПОЛЕТ
Сеть паутины сырых облаков
По небу ночному плывет.
Прощальную песню поют облака
Не прошедшим последний полет.
Мой ангел, посланник белых небес,
Я знаю, что ты не со мной.
Мы вместе не сможем уже никогда
Летать, как летали с тобой.
Воздух не любит, тех кто устал;
Успокоит усталых вода.
Последнюю песню поет океан
Для тех, кто не пел никогда.
А те кто сильны, на Солнце летят.
Как знать, видно это их путь.
С небесных вершин, сраженные Солнцем
На землю они упадут.
Мой ангел, ты видел все это?
Мой ангел, ответь: от чего
Гордые птицы сливаются с небом
И камнем ложатся на дно?
Лишь звездная сыпь, в отражении воды
По небу ночному плывет.
Грустную песню поют облака
Не прошедшим последний полет.
В ТЕАТРЕ МОЕМ
В театре моем, куда не ходит никто,
Куда люди дорогу забыли,
Остались лишь куклы в театре моем,
И окна за тюлем из пыли.
Остались лишь мысли, тех кто приходил;
Привычные шорохи тех,
Кто пока что дорогу сюда не забыл,
Кто душой постареть не сумел.
И когда великаны-часы захрапят,
Когда стройные свечи погаснут,
Тогда мы начнем играть свою роль
О несчастной любви и коварстве.
В театре моем, куда не ходит никто,
Куда люди дорогу забыли,
Своим кукольным сердцем любил я тебя,
Слезы дарил золотые.
Хотелось сказать, как я сильно люблю,
Да мой кукольный разум не в силах
Красивые гимны слагать о любви,
Которые в сердце томились.
Но мы знали: Все, что нам трудно сказать
Выражали наши глаза.
Тут ставни раскрылись и ветер-злодей
Похитил тебя у меня.
И я прыгнул сквозь тюль из пыли,
Но разбился о каменный пол
Театра, который люди забыли,
Куда уж не ходит никто.
Прохожий случайно поднимет
Наши с тобою сердца.
Нас нет, и не будет уж боле!
Нас нет, но любовь-то жива!
В театре моем, куда не ходит никто,
Куда люди дорогу забыли;
Мы скромную сказку о горькой любви,
Как было, для вас сочинили.
И тот, кто любил, или будет любить,
Поймет ее с полуслова.
Но тот, кто не знает, что значит любовь,
Не поймет ее смысла простого.
УТОПЛЕННИЦА
Солдат шел домой на побывку.
Солнце пожаром горит.
Видит: колодец старый
Средь чистого поля стоит.
Наклонился солдат, что б напиться,
И услышал вдруг жалобный стон,
Как будто на дне кто-то плачет,
Плененный тяжелой водой.
- Помоги, помоги мне отсюда,
Из этой темницы уйти;
Меня держит тяжелый камень,
Что проклятьем лежит на груди.
Скажи, на кого ты покинул,
На кого ты меня променял?
Ответь, в чем же я виновата;
Зачем ты меня потерял?
- Променял я тебя на другую,
Променял я тебя на ту,
На которую зла не держала
Да под ручку гуляла в саду.
Возвращайся ко мне дорогая,
Если уж можешь, прости!
Я готов отплатить чем угодно
Умоляю лишь, не уходи!
- Не могу, не могу любимый!
Я простила тебя уж давно.
Меня держит тяжелый камень
И тянет на самое дно.
Скажи, почему ты покинул?
Зачем мое сердце разбил?
Теперь я лежу во глубинах
Измен и обманов твоих.
- Не трогал я сердце, не рушил!
Я не ведал о том, что обман
Может сгубить твою душу.
Но я ль тебя тут заковал?
- Помоги, помоги мне любимый,
Из этой темницы уйти!
Меня держат в холодных объятьях
Оковы той лживой воды.
Заковал меня ты, любимый.
Тяжела и мутна та вода!
Обман заковал меня лютый;
Заковала измена твоя.
СОБАКА БАСКЕРВИЛЕЙ
В сырых болотах,
В мокрых топях,
Где плесенью покрылась гниль,
Стоит в туманах
Словно призрак,
Проклятый замок Баскервиль.
Где дом от дома расположен
На расстоянии сто милей;
Где стонет ветер днем и ночью,
Живет собака Баскервилей.
И Баскервильский род кусала
Собака много сотен лет,
И Холмс решил туда поехать,
Что б навести там марафет.
Главарь всей банды-
Миссис Хадсон,
Что б попу Холмсу уберечь
Вдруг доктор - Ватсона ссылает
На гибель верную и смерть.
Ведь Холмс наш, трусоват был малость;
Не хочет гений погибать;
Засесть в болота он решает,
Собаку скрипкой заглушать.
Вот доктор Ватсон приезжает
На мрачный «постоялый двор»,
Где все овсянками нас кормит,
Слуга старинный Бэрримор.
Собака ж злая рвала Холмса,
Когда взлетели птицы в небо;
В глуши болот лежало страшно,
Его искусанное тело.
На злое место преступления
Уж гений мыслей прибегает,
Но долго в каторжнике Холмса,
Наш доктор Ватсон не узнает.
Как долго женка Бэрримора
По каторжнику ночью ныла,
И стоном холодным своим
Злой страх на замок наводила.
А гений мыслей, до утра,
Ликеры с Баскервилем пил,
И друг семьи, с собачкой Снупи,
К ним из столицы прикатил.
Но Снупи что- то не вернулся,
Стон из болот все злее рос.
Вот так обычно после жертвы,
Ликует окаянный пес.
А за всем дерьмом собачьим
Наблюдал старик с трубой,
И вот под пыткой утюгом
Рассказал, что Холмс живой.
Только Холмс узнал что ищет
Его Ватсонский зрачок,
Он решил с собой покончить
И мгновенно влез в толчок.
Ватсон лазил по помойкам,
С конуры дерьмо снимал,
Клок волос на экспертизу
Бэрримору посылал.
«Следопытел» очень ловко,
Отпечатки, снял с бачка;
И нашел его «морковку»
Что торчала из очка.
Вот два гения на кухне
Допоздна прягут мозги;
И под утро для собаки
План коварный испекли:
- «Пусть хозяин Баскервильский
В муках будет погибать,
Ну а мы- то, под тихую,
Сзади будем нападать»!
Ночь безлунная в болотах,
Баскервиль домой спешит,
А за ним с блестящей мордой
Баскервильский пес бежит.
От ужасного кошмара
Искорежило лицо,
И собака укусила
Баскервиля за яйцо.
Ощущение адской боли,
След кровавый от оскала,
Холмс стреляет из засады,
Пуля ей под хвост попала.
На дыбы собака встала,
В морду ей прикладом дал;
Холмс не ждал ее удара,
И собачий труп упал.
Холмс задумался на время
Лишь чудовище завыло:
- «Лучше я мышей травил бы,
Сидя дома, у камина;
Я курил бы свою трубку,
Да раскраивал бы чучел,
А не бегал по безлунию,
И животных бы не мучил!»
Ведь великий сыщик знает,
Знает ровным счетом все;
Даже то, что их собачий
Коврик ждет уже давно.
1996г.
ВНИЗ
Молчанье ночных фонарей,
Холодная музыка крыш,
Скандалы в квартире моей,
Ночная лестница вниз.
Несет меня пьяная ночь
Туда, где меня не ждут.
Я наверно один из тех,
Кто не знают, зачем живут.
Кто ловит по крышам гром,
Сирен милицейских визг.
Я покидаю свой дом,
Я спускаюсь по лестнице вниз.
ПИСЬМО В НИКУДА
Вечер. Унылые грезы
В небе прозрачном поют.
Я окунаюсь в прохладу
И иду, куда ноги ведут.
Неторопливо, привычной дорогой
Когда уж горят фонари,
Я письмо в бесконечность слагаю,
Мастерю в темноте маяки.
Как герои немого кино
Я иду и кого я не знаю,
Мы словно огни за окном
Уходящего в вечность трамвая.
И на встречу чему, не знаю,
Мы идем, вместе с нами года
Идут, но я сочиняю
Стихи для письма в никуда.
Я окунаюсь в прохладу
И иду, куда ноги ведут.
Вечер. Унылые грезы
В небе прозрачном поют.
ОНА УМЕРЛА
Она умерла… - Сказали врачи.
Она умерла – Повторили.
- Ее погубили серые дни,
Прутья решеток стальные.
Она умерла? – Удивился народ.
- На теле нет ран и побоев.
Нет у нее ни детей, ни забот,
Ни морщинок от частых запоев.
Ее выдавали глаза лишь одни,
Пустые от скуки глаза.
Одинокую ночь отражали они.
Ту последнюю ночь, когда умерла.
СТИХ ПРОШЕДШЕГО ДНЯ
Как трудно идти домой
Покинув иллюзии снов,
Прощаться в пустынном метро,
Как тень проходных дворов.
Вчера из окон лился крик,
Сегодня с больной головой.
Вчера разведенный спирт,
Сегодня с похмелья рассол.
Мы утренний запах листвы,
Мы дети ночных городов,
Мы шорох прошедшего дня,
Мы тень проходных дворов.
ОШИБКА
О кровавых днях
Красного террора 1918-1923г.
Живые, возможно, меня не поймут,
Кто сможет понять мертвеца?
Но все же кто понял, однажды сотрут
Печать с моего лица.
Я вечно мрачен, порой молчалив,
По жизни в рубашке черной;
Но будет молчать, кто останется жив,
Такой же, как я обреченный.
И может быть это последний закон
Пробивший за клеткой жизни,
Когда мои губы глотали с трудом
Последние порции гнили.
Шаги - имена, шаги - имена,
И выстрел пронзает душу!
Мы смотрим, волнуясь, друг другу в глаза
Делая вид, что не слышим.
Со следующим шагом гроза разразится,
Сердце стучит все сильней.
Конвой осмотрел побледневшие лица
Готовых ко смерти людей.
Тянется строчка, каждый свое
Имя не может забыть;
Лишь тусклая лампа мир и покой
Продолжает одна хоронить.
Тут имя конвой назвал,
Вознесся над кем-то венец,
И камень с души упал;
Сказал только я: Конец…
О мой крик безнадежный, матерый,
Хватался за нары ты зря,
Лишь хлыст залихватский, веселый,
По коже играет шутя.
В подвалы, трупы минуя,
По краске кровавой иду.
Упав на колени, предчувствуя пулю
Мгновенья последнего жду.
- Ошибка! – сказал чей-то голос.
Пронзительный скрежет замка.
Держусь над пространством за волос;
О, как беспощадна судьба!
Живые, возможно, меня не поймут,
Кто сможет понять мертвеца?
Но все же кто понял, однажды сотрут
Печать с моего лица.
КРАСНАЯ ВОДА
Красивые стены бойни.
Аккуратно, рядами стоят
Готовые к смерти коровы,
Плачут и громко кричат.
Цветы покрывают стены,
Красота затмевает стон.
Коровы, покорны и смелы,
Проходят большой коридор.
Солнце воскреснет весною,
Солнце растопит снега.
Окрасит цветы на заборе
Страшного цвета вода.
ВЕРЛИБР НАШЕГО ВРЕМЕНИ
Почему исчезла ты
Как мешок картошки с поля,
Который однажды мы
На практике как-то украли?
Почему ж ты вернулась обратно,
Как голодный котенок обратно
Вернулся в наш темный подвал,
Где на трубах мы пили вино?
Почему ты сказала «прости»,
Как герой сериалов испанских
На разбитом экране моем
Твоим сапогом каблукастым?
Почему же исчезла ты вновь,
Как с поля исчезла картошка,
С кем пил я когда-то вино
Как заброшенный всеми котенок?
В МОНОТОННОСТИ ДНЯ И НОЧИ
В монотонности дня и ночи
Раздается за стенкой стук,
Стук машинки печатной четкий,
Поэзии замкнутый круг.
День за окном: веселые строки,
Ночь нагоняет печаль.
Тусклая лампа во мрачной квартире,
Окна бесконечная даль.
И мне тебя жалко, моя поэтесса;
Ты постоянно грустишь;
Гасишь и снова берешь сигарету,
Смотришь на время, молчишь.
Сменяешь листок, ложишься на койку.
Ты пьяна от вина или нет?
Ты, наверное, просто устала
От тяжести прожитых лет.
Проснешься, и снова картины
Муза слагает твоя.
И ласкает меня стук машинки
В монотонности ночи и дня.
БУМАЖНАЯ СУДЬБА
Лень было выходить из дома,
Когда июньский, жаркий день
Пел за окном, и вяли розы
Как я, не человек, а тень.
И я писал о ясном дне,
А сам сидел в квартире душной,
Казалось будто я ненужный,
Как вещь в забытом сундуке.
Писал, читал, про свет, про Солнце,
Хотя не видел их в глаза.
Полна страстей и приключений
Бумажная судьба моя!
ДЫМ
Ты сильная девушка. Да.
Но поезд об этом забыл,
Он уносит по рельсам тебя,
Оставляя в сердцах только дым.
Прощая обиды подруг,
Забывая измены друзей.
Почему ж ты находишь вдруг
Тепло у чужих дверей?
Тебя дома, наверное, ждут
И может быть, ищут тебя,
Продолжают молить: Вернись!
Но ты молвишь в ответ: Нельзя.
Колесами поезд, скрипя,
Как камень на рельсах застыл.
Сквозь сон тихо шепчет тебе,
Пуская по небу дым.
ЖАРКОЕ ЛЕТО
(Наташке Суриковой посвящаю)
Жаркое лето. Я дома.
Жалкая жизнь взаперти.
У меня нет друзей и знакомых,
Я не знаю, куда мне пойти
В теплый июньский вечер;
Когда отражает вода
Обнаженные смуглые плечи,
И разносит мираж волна
Девчонки пятнадцатилетней,
Свободной как ночь и подвал,
Где живешь каждый день как последний,
Родным ее домом стал.
Но какая ж тут на фиг свобода,
Когда ищут менты и шпана;
Когда топит в грязи целый город!
Помни что ты не одна!
Я встал на твою дорогу!
Я плевал на советы других!
Я пошел против масс и народов!
Пусть теперь они ищут двоих!
ЧЕРНЫЙ КВАДРАТ
«Черный квадрат» увидел слепой
И смеялся до тех пор, пока,
Не впитался душою в него,
Пока не сошел с ума.
Он искал в нем бездонное дно,
Он влезал как паук на него,
Он смотрел на него с потолка,
И снова валился на дно.
Что «квадрат» представляет собой,
Что не видели зрячих глаза,
Увидел обычный слепой;
Пока не сошел с ума.
КРАСНАЯ МОСКВА
(К 850-летию Москвы)
Москва. Зачем нам воспевать?!
Величие воспето то веками!
И если все же суждено сказать,
Мы скажем те слова, сказанные не нами.
По этим улицам ходили разве мы?
По ним ходили: Пушкин, Достоевский.
Сменяли съеденные временем часы
Самодержавие на строй советский.
Москва! Ты повидала кровь!
Не видел площади, краснее, Красной!
Строчат доносы вновь и вновь
С Лубянки, да до самой Спасской.
И утопает третий Рим
В болотах из бумаги со слезами.
То в октябре, то в августе скулим
От тех проблем, что создавали сами.
Но продолжаем возлагать
Цветы пред гордым пьедесталом!
Москва! Зачем нам воспевать
Величие, воспетое веками?!
С ДОБРЫМ УТРОМ!
(По романсу А. Вертинского «Без женщин»)
Как хорошо проснуться на рассвете!
Открыть окно, впустить поток ветров.
Смотреть, как шторы развивает ветер;
А ты так счастлив и вполне здоров!
Как же прекрасно встать и потянуться,
Со светлой, не похмельной головой;
Не ломит кости, и не надо дуться
На тех, кто выдумал «сухой закон».
Как хорошо проснуться не женатым,
И знать, что твое сердце не болит!
Забыть дуэли, но и не быть «рогатым»,
Не думать о разлуке каждый миг.
Как хорошо с молоденькой прислугой
Вечером, за чашкой чая поболтать;
В кругу друзей, играя на досуге,
Блистая фразами, маленечко приврать:
Как на балу с шикарной дамой
Все о «Ля мур», да все «Мадам»…
Не помню сколько, где и как там,
Но было, черт возьми, «Шарман»!
- «Как мило знать что я - избранник!»
Судьбе тихонечко скажу.
Мне «С добрым утром!» ветер скажет,
Приподнимая шторы к потолку.
1997г.
ФИЛОСОФИЯ СВОБОДЫ
Иду, молчу и беспокоюсь
В угрюмый госпиталь,
В бараке сооруженном,
С глазами тусклых ламп
В промозглом коридоре,
Живущем в памяти моей.
Похоже, я там был.
И копится во мне боязнь
И злых предчувствий камни.
И мочевой пузырь
Ослабленный волнением,
Готовится к тому
Что все сортиры под замком.
А утро пело и светило,
И так манило за окно!
Вот вспомнить бы,
Когда еще такое утро было,
Когда так ясно и тепло
И мирно, добро,
Как в глазах ребенка,
Картинкой мир сей, отражен бывал?
Да никогда!
Он только лишь сейчас
Снимает маску постоянства,
Когда уверен ты,
Что больше никогда
Уж не проснешься в этом свете!
И будет раем день последний
Когда закроются глаза.
О да!
И хочется начать уже сначала,
И пережить свой каждый день,
И знать,
Что каждому мгновенью
Радоваться надо,
Пить из реки
И воздухом дышать
И землю целовать
И радоваться ночи.
И никогда не забывать,
Что жизнь дана, что б жить,
На сколько хватит мочи!
О, философия неволи,
Дающая запреты и замки!
Вольна ли ты, принять всерьез
Поэта без свободы?
Вольна ли, стать ты стенами барака,
Немыми памятниками страха?
О нет, тебе то не дано понять!
Тебе то: скучная работа,
Однообразная зевота.
Тебе то не дано понять!
Ну, кто из нас не убегал с уроков,
Отбросив книги в уголок,
К весенним, сладким поцелуям,
Что б стать свободным на часок?
А кто, бывало, за забором
Стоял
И думал что свободный,
Когда детишки под присмотром
Грустят в яслях,
Как в зоопарке волк?
То явь, а может быть, мне снится,
Когда смотрю, из далека,
На те места, где мне бывало тяжко,
И возвращаюсь я туда,
Что бы смеяться не здорово
Над тем, что мучило меня.
О, как мило ты злое утро!
Зачем ты просишься в окно?
Зачем тревожишь ясным светом?
Зачем баюкаешь теплом
Того, кто при смерти в постели?
Того, кому остался день,
День на земле!
Кому-то день в неволе,
Кому-то день свободным быть.
Но все ж…
Упали камни злых предчувствий,
И я иду, а может быть, плыву,
Пою, летаю и цвету.
Напрасны были те волнения!
Они легли замком на двери,
Мне, просветив обратно путь.
Что б воздухом дышать,
И радоваться ночи,
И никогда не забывать,
Что жизнь дана, что б жить,
На сколько хватит мочи!
ДЕДУШКА УЧИТЕЛЬ
Произведение посвящается Андрею Тарковскому
«Мне кажется, я узнаю себя
В том мальчике, читающем стихи,
Он стрелки сжал рукой,
Что б не кончалась эта ночь;
И кровь течет с руки»
Б.Г.
1
Когда
Я играл в танки,
За окном тяжеленный шел поезд.
Змея с человечиной в пузе,
И все затряслось в квартире.
А мне стало грустно и страшно,
Как на старой, забытой картине
С человеком из камня и глины
Да с теми, кто спит устало.
А дедушка лысый, учитель,
На стуле сидел в одеяле,
Он газетку читал уныло
И слышал как где-то внизу
На веревке машиночку тащат
Внучка и старая бабушка
В траурных, черных платочках,
На помоечку ссор хоронить.
А по комнате носится бешено
Огненный, маленький шарик,
И каждому он предлагает
Чудесные, ясные сны.
А тот, кто ушел, не вернулся;
А тот, кто уснул, не проснулся;
Возможно, он долго лишался
Сонной своей головы.
Он в стену просунул голову,
А там человек из глины
Зацепит крюками за уши
И будет тянуть ее с плеч.
Но никто ничего не увидит,
И никто никого не узнает,
Только ежику из тумана
Скажут страшное слово «Рок».
Такими словами пугали
Деревья младенца ночами,
И злой дядя по имени Рок,
Укусит младенца за бок
И унесет за двери,
К высоким скрипящим деревьям,
К невидимому садовнику,
Живущему в темном окне!
А порою я смутно вижу,
Как по темной, дождливой улочке
Несет меня медленно мама
Мимо черного, злого забора,
За которым послушно стоят
Какие-то цистерны рядами.
Я лежу на руках неподвижно,
Будто бы тихий елей,
И вижу,
Как мне печально заглядывают
В лицо
Колокольчики
Старых, горбатых фонарей.
Я уже не боюсь,
Не надо меня запирать на веранде!
2
Я скажу: - Ты сейчас читаешь.
Не бежишь, не спишь, не играешь.
А держишь в руках своих книгу
И читаешь шестидесятую строчку,
Не поняв не единую строчку;
А сейчас ты прочтешь слово «шок».
Утром шел по дороге мужчина,
Он на нос нацепил мешок.
И никто не узнает зачем.
Может, он испугался мороза
И боится, свой нос отморозить.
Даже ты его может быть, знаешь.
Ну а может быть, вовсе не знаешь.
Но все-таки это страшно!
Потому что прописан он в Химках!
Потому что он ходит с мешочком!
Потому что, то чистая, правда!
Его утром увидела мама,
Сказав – «Не пиши об этом!»
Так, наверное, это она,
Ну а может быть не она,
Потому что я-то не видел,
А только лишь изредка слышал
Сидя весь день у окна,
Как дедушка умер, учитель.
Я по лесу бежал в это время,
За мной гнался прозрачный садовник,
С кривыми садовыми ножницами,
Мне под ухо шепча: - Хот–Мэн-Дух.
Я не видел его, но мой слух
Слышал топот и щелканье ножниц,
Меж деревьев кромсающих сумрак,
И казалось что я, уж не я,
Без креста, без очков и без знамени-
Помесь «Сталкера» и Самгина.
А еще под поселком Старбеево
Мотоцикл облупленный, синий,
На нем старец с густой бородярой
В шлеме танкистском ездит.
Если скажешь: - «Поэт этот бредит!»
-Ад познаешь за страшную ересь!
Коль не веришь, возьми и проверь.
Ибо не можно без веры жить!
Он ездит с толстенною бабкою,
С тухлой картошкой в коляске,
В заплатанной, злой телогрейке,
Из которой вылезает вата.
Но теперь ничего не свято!
Потому что дедушка умер…
Значит, мир весь сошел с ума!
И никто не поймет ни слова!
Значит верно, что правда одна,
Как наружу открытое горло.
Когда четко видна из окна
Эта стальная пружина,
Через рот заползает в меня,
Выползая в окно из затылка.
Чем сильнее пружина вращалась,
Тем приятней был звук в голове,
И крутящейся звонкой монеткой
Он живет, размножаясь во мне.
И бреду я в пустой темноте
По тоннелю вошедшей пружины.
Справа - слева мигают цвета:
Красный, желтый, зеленый и синий.
А потом у высоких ворот
Говорю о прочитанной книге.
Попадаю я в водоворот,
Разрываясь на части четыре.
Фейерверком влетаю в себя
И в стене рассмотреть я стараюсь,
Чего не было там никогда;
И собою я стать пытаюсь.
Погружаюсь в шершавый оргазм
Психоделической радио-медитации,
Вечерами, в семейном кругу
Шуршание радио слушая.
Но однажды меня из наушников,
Из моих драгоценных наушничков!
Из лапочек толстопузых,
Номер планеты спросили.
И из уха ответило с отзвуком
Что-то внутри меня
Кодовый номер планеты
И то, чего я не знал!
Попытался я выключить радио,
Но тому объяснения нет:
Чем тише я делал звук,
Тем громче в меня
Апельсины катились!
3
Меня кто-то зовет неизвестный
К тем далеким, скрипящим деревьям,
Где я долго сидел одиноко
На пенечке под тягостным небом;
И смотрел на следы непонятные,
Вспоминая садовничьи ножницы
В том когда-то забытом сне
Про мышей и трубу заводскую.
Там крутилась на небе Луна-
Верноспутница нашей Земли.
Голубая планета Земля,
Ее спутница жизни Луна.
Луна для Земли жена!
Мы – блохи ласковых лезбий!
Мы курим высокой трубой,
Одинокой, осенней трубой,
На поле, в автобусе ржавом
С рыдающей дверью на ветре.
Когда страшно, тогда все мелькает,
Но, похоже, все было здесь!
Точно! Вот эти черные тряпки,
Ботинок, выцветший, рваный!
Но вдруг тихо, протяжно и жалостно
Мне под ухо шепнуло: - «Я здесь».
Это был одинокий Бом Фом,
Он блуждает здесь между деревьев
И шепчет другие слова,
Что бы тихо идти за тобой.
Но ударился я головой,
Упав, об кирпич обгорелый.
Тут услышал я звуки «Фом - бом»,
И Бом Фом моментально исчез.
Ничего себе этот Бом Фом!
Сам Бом Фом, а Фом-бома боится!
Бумерангом кружит надо мной
Черный крест, издавая звучания.
Прорывая кругами молчание,
Он мерит гектарами лес
И, набрав высоту, разрывается
Тремя лентами во чрево небес.
И откуда он только берется?
И зачем он кружит надо мной?
Знаю, он вылетает из уха,
И протяжно сигналит из уха,
Напевая: - «Валенки-валенки».
И чем тише крутилась «вертушка»,
Тем тянулись насыщенней звуки,
И я становился змеею,
Раздувая со звуками уши.
Да и не было этого вовсе!
Просто нет ни большого, ни малого!
Сплетено все! Вечно и замкнуто!
Он родится, когда лишь положено,
И уйдет когда это указанно.
Только ведьма по комнате голая,
В прозрачные пакеты одетая,
Кидает под двери плюшевых
Мишуток со злыми лицами.
Но бывают и добрые куколки,
Только их раскидали по полу
И топчут ногами жестоко.
Потому что дедушка умер!!!
А в душе неподвижной моей
За окошком веточка бьется.
Все живет, но и вроде бы спит:
Ход часов и шаги в подъезде.
Убаюкано в ясном свете,
Окно за собою таит
Тихий крик
Детских грез и судеб,
Громкий вопль немой тишины;
Знаю я, то что снова будет
Это вечное утро и сны.
Все пройдет и вернется, быть может,
И замкнется оно колесом.
Обессилено веточка бьется
За моим онемевшим окном…
3 февраля 1997г.
КОРАБЛЬ
А мне снился
В небе корабль
С уравновешенными весами
Вместо парусов.
ГРЕЮ НОГИ У КАМИНА
Грею ноги у камина,
Спит любимая собака,
И Священное Писание
Мои мысли занимает.
Густо валят хлопья снега;
Молчаливо и уютно.
А по лестнице шагает
Друг ко мне. В руках подарок.
15 ноя. 1998г.
РЫЖАЯ СОБАКА
Влажная дорога
ПОд ноги уходит;
Красная рябина,
Осень-желтизна.
Рыжая собака
Тащит по знакомому,
Кругу одинокому
Может быть меня.
15 ноя. 1998г.
ГОСТИНИЦА ИНТУРИСТ
«Интурист» хотят сносить,
Говорят что не красивый;
Но что б домик не забыть,
Для истории заснимем!
2002г.
САМ
Меня в детстве возили в Москву,
Мы гуляли по улицам там.
И теперь, по Москве я иду;
Но уже без родителей, сам.
2005г.
СТАРЫЙ ГОД
А старый год помалу убывает;
Хоть он удачным был, но вышел весь.
И новый год в заботы запрягает;
Во мне волнений и проектов смесь.
Я юноша и старец вперемежку;
Я пробую наверно все подряд.
Гашу в себе обиду, злобу, спешку;
Пусть сплетничают! Пусть говорят!
Стих одноразовый, но в этом «фишка»:
Не привязывайся даже и к стихам!
Уже давно я не живу по книжкам;
Отдал я дань теориям, словам.
Но как бы мне судьба ни угодила,
И как бы ни было на улице свежо,
Без Бога жизнь, бессмысленна, уныла;
А с Богом, даже «плохо» - «хорошо»!
2005г. Декабрь.
СТРАСТЬ ПРОШЛА
О как меня лукавый искушал!
Поддался я, его словам внимая.
И всем чем только можно согрешал.
Но страсть прошла, осталась боль тупая.
2006г.
БУХАЛОВО
Ты бухал три веселые ночки,
Ты устал от прочитанной строчки,
От тебя отказались три дочки,
У тебя отказали все почки.
Ты пил литрами горькую водку,
Ты последний пятак отдавал,
Лил спиртягу в бездонную глотку,
И по несколько дней голодал.
Для бомжей ты персона нон грата,
Для ментов тупорылый синяк,
Голова как у черта рогата;
Ты мертвец! Отщепенец! Босяк!
А вокруг ходят люди в заботах,
И все хвастают пользой своей;
Кто-то пашет на двух-трех работах,
Кормит маму, жену и детей.
Вот дружок твой, Василий, постится;
Встанет засветло, в церковь идет;
Возит он инвалидов в больнице,
Неимущим на хлеб подает.
Да Аркадий, и тот тебя лучше;
Он тебя и меня обскакал,
Одевается в маечку «Гуччи»,
Метро (как его там?) сексуал!
В жемчугах и мехах его шея,
В «Метрополе» заказан обед;
В его тачке оранжерея,
И подсветочка - розовый цвет.
Помнишь, как там поет примадонна:
Не воротишь ты времечко вспять!
Эй, постой ты, не прыгай с балкона;
Я прошу лишь тебя «завязать»!
Выкинь ты все пустые бутылки;
Ну а полные если найдешь,
Не щадя разбивай им затылки!
Раздави алкогольную вошь!
Ты теперь в абсолютном порядке,
Как заправский идешь суперстар;
С алкоголем, минуя палатки,
Вспоминаешь ту жизнь как кошмар.
20 июля 2006г.
ЗАРИСОВКИ НА ОСЕННЮЮ ТЕМУ
1
Ветер буйный и игривый
Смазал пестрые цвета;
Мир открытый, мир красивый;
В каждом звуке доброта!
2
Дядя Митя, старый дворник,
Листья желтые метет;
По традиции, во вторник,
Чай с бараночками пьет.
3
Что такое осень? Это море!*
Поспеши скорее окунуться.
Сколько неба, неба на просторе!
Воздухом возможно захлебнуться!
(*Продолжая тему Ю. Шевчука)
2006г.
Тень (первая книга)
Содержание:
1- Предисловие ко второму изданию (проза)
2- Вокзал
3- Птица с синим крылом
4- Картина
5- Театр
6- В ожидании
7- Любовь
8- Смерть
9- Страх
10- Мой брат
11- Пророк несущий беду
12- Решение
13- Над городом ночь
14- Прощание
15- Тень
16- Морозные стекла
17- Печаль
18- Мысли
19- Не покидай
20- Дианея
21- Слепой
22- Кукла
23- Ты поймала меня
24- Последний полет
25- В театре моем
26- Утопленница
27- Собака Баскервилей
28- Вниз
29- Письмо в никуда
30- Она умерла
31- Стих прошедшего дня
32- Ошибка
33- Красная вода
34- Верлибр нашего времени
35- В монотонности дня и ночи
36- Бумажная судьба
37- Дым
38- Жаркое лето
39- Черный квадрат
40- Красная Москва
41- С добрым утром!
42- Философия свободы
43- Дедушка учитель
44- Корабль
45- Грею ноги у камина
46- Рыжая собака
47- Гостиница Интурист
48- Сам
49- Старый год
50- Страсть прошла
51- Бухалово
52- Зарисовки на осеннюю тему
***
4 фев. Чт. 2010г.
***