Меня окружила внезапно словарная муть –
в чуждые рифмы сложилась: в бла-блаканье фраз, от которых
я пыхтел задыхаясь... Я старался от них улизнуть,
и гналИсь за мной буквы беспощадною хищною сворой.
«Ш» трезубцем кололо мельтешащие пятки мои,
«Ж» пыталось прижечь – так готовят к убою скотину…
Меж двумя горизонтами я растянут был, «Н» или «И» –
не смогли мне на это ответить тунгусы и даже мордвины.
«А» дышало мне в спину и, толкнув, говорило, – на «А»
ты совсем не похож, – с ироничной кривилось усмешкой, –
был бы ты полицейским! – оно добавляло, когда
«П» долдонило мне, что проигранной выгляжу пешкой.
«Г» маячило перед глазами и взлетало крылатым Пегасом,
но с консолистой морды свисала узда с поводком;
морда фыркала, словно пловец, рассекающий озеро брассом,
или лодка моторная с тра ! та-та-тА тарахтящим движком.
Только в сумерках хвойных сходило на нет наваждение –
добрым был чугунок меж рогаток и дымок, что дурманил уху...
Бутылёк самогона возвращал мне нормальное зрение
за пределами cлова и с огненным выдохом – ху!.