Рондо Чёрного Георга и его философии созерцания
Рондо - .."форма строфы, возникшая во французской лирике XIII—XIV вв. и представляющая собой куртуазное преломление структуры народной плясовой песни с запевом и припевом.",- то есть, народная песенка с притопом и с прихлопом. :))
У французов Рондо развивался вплоть до де Мюсе, а у русских Рондо "привиивается слабо". Например, считается, что есть самая поздняя форма Рондо у Брюсова.
Таким образом, уважаемый ЧГ отличился своим Рондо в 21 веке. Более того, сумел привить росток Рондо на своей философской китайщине Сюцая.
Более того, сумел вложить глубокий смысл в полумёртвую форму строго канона Рондо. А потому, - просто, - молодец! :)
На мой взгляд, главная особенность Сюцаевской Ронды в том, что автор показывает всю прелесть и "громовую аккордность" замечательного человеческого качества - созерцания.
Созерцая мир - ты осмысливаешь и постигаешь мир.
Поэзия и философия всегда и во все времена шли вместе и рука об руку и всегда заимствовали друг у друга примеры.
Чёрный Георг восстанавливает в в 21 веке эту давно утерянную связь в русской поэзии и учит своего читателя созерцанию.
Активному и осмысленному созерцанию, когда Гюнню Сисы однажды наблюдал листопад "одного листа", "сидя в кустах" со своим поэтическим котом.
Ничто не помешало герою поэтического цикла Гюнню Сисы созерцать и делать свои мировоззренческие выводы о философии пространства мира, где "лес запретов".
Более того, внезапный скрежет дерева в тишине, который смешно напугал кота,который сделал "фигуру" из своего хвоста,похожую на "трепет", - лишь подстегнул "свирепую" мысль Гюнню Сюцая к потрясающему философскому выводу, что, то, что кажется нелепым, как "громовой аккорд" есть лишь видимость пустоты пространства и не есть, - запрет. Запрета в мире нет.
А есть последовательность причины и следствия, как "листопад одного листа".
Из могилы своей восстав, поразился Великий Предок –
Тем, что Гунню, качаясь в такт, медитирует; тем, что брезжит
Перед ним сущность вечных вод (их Чэн Тан испросил у Неба),
И в какой громовой аккорд, раньше кажущийся нелепым,
Превращается пустота, если видишь сквозь лес запретов –
Листопад одного листа.
Я бы ещё отметила, что ЧГ в своём философском отношении к созерцанию на полшага опережает современного философа Григория Померанца, который не первый год говорит о необходимости "паузы созерцания":
"Эта мысль пришла ко мне из постоянных разговоров, что мир крутится, как беличье колесо, и его нельзя остановить. Да, нельзя, но можно взять паузу созерцания."(с)
Григорий Померанц говорит о пользе философии созерцания:
"...Созерцание уводит в сторону от политики. Созерцание дает силу переносить несчастья, происходящие от дурной политики, но само по себе оно политике не ведет, а размышление может настроить критически"
Чёрный Георг в своём философском цикле настаивает о активной "свирепой" паузе созерцания, где ничто не может помешать и сделать "паузу созерцания", чем и опережает философию Григория Померанца.
Померанц, говоря о созерцании и о том, как ему научиться, указывал на Томаса Мертона, что:
" Томас Мертон писал, что научить созерцанию невозможно, как сделать человека ангелом. Но это не совсем так. Первые шаги можно сделать даже в детском саду. Ребенок чувствует целостность мира. Что дает глубину созерцания взрослому человеку? Прежде всего внутренняя тишина. Созерцание это постоянная перекличка царствия внутри нас и царствия вне. Как говорил князь Мышкин: разве можно видеть дерево и не быть счастливым.
Стихотворение Чёрного Георга о медитирующем Гюнню Сисе можнорассматривать как поэтическое пособие для начинающего созерцать, где созданы и описаны все условия для созерцания:
тишина, китайская верба "возле речки":
Листопад одного листа – Гунню Сисы однажды в среду
Наблюдал, находясь в кустах. Неожиданно, резкий скрежет,
Нарушающий мыслей ход, долетел – от китайской вербы
Возле речки. Любимый кот Гунню – им очарован не был,
И фигура его хвоста отразила мгновенный трепет.
Не смотря на то, что скрежет китайской вербы мог вызвать страх "и стенания невоскресших", Гюнню Сисы продолжал созерцать "свирепо" листопад одного листа.
Как мне кажется, вовсе не случайно, Чёрный Георг нагнетает в Рондо религиозные чувства Гюнню Сисы, которым поразился "Великий Предок":
Из могилы своей восстав, поразился Великий Предок –
Тем, что Гунню, качаясь в такт, медитирует; тем, что брезжит
Перед ним сущность вечных вод ...
О религиозной составляющей созерцания, так же, пишет и философствует Григорий Померанц с христианской точки зрения, обосновывая "паузу созерцания":
"христианин должен следовать не принципам, а божьему следу. Божий след пересекает все принципы: этические, правовые, философские и богословские. Надо укорениться в Боге и идти по божьему следу.
В этом можно найти силу, объединяющую людей, разобщенных и отделенных друг от друга."(с)
Философски обосновывая две модели познания, Григорий Померанц говорит о том, что человеческое сознание :
"Человеческое сознание с первых своих шагов создает и разрабатывает обе эти модели: мир как текучее переливчатое целое, пронизанное единым ритмом (дао, "вечно живой огонь"); и мир как совокупность фактов, связанных более или менее точно фиксированными отношениями (равенство и неравенство, причинность и вероятность, необходимость и достаточность и т.д.)."
В Рондо Чёрного Георга Гюнню Сюцай вовсе не случайно ативно созерцая "сущность вечных вод (их Чэн Тан испросил у Неба)" - ритимично, "качаясь в такт, медитирует".
Указывая на физиологический принцип "разграничения функций между правым и левым полушариями головного мозга" Григорий Померанц делает вывод, что исходя из китайской натурфилософии, философия созерцания относится к энергетике "Инь". Так же в этой сфере Инь, помимо соцерцания Григорий Померанц относит такие качества восприятия, как целостность, иррациональность, мифопоэтичность,интеграция, чувство "быть" и стихию чувства.
Если посмотреть с позиций Янь на Рондо Чёрного Георга, то можно обнаружить, что именно все эти вышеперечисленные качества соответствуют этому замечательному произведению поэта.
Помимо того, произведение Чёрного Георга превосходит основные концепции и определения Григория Померанца в части определения в искусстве тенденций к "слову-образу и к свободной ассоциации образов, метафор, естественным путем сплетающихся в замысловатый узор."
Да, в стихотворении Чёрного Георга есть символы слов-образов и метафор, которые складывают, как мозаику, естественным путём всю свободную ассоциацию образа Гюнню Сюцая, - любознательного, пылкого, свободного, мужественного, любящего и уважающего своего кота, бесстрашного героя Сюциады, на первый взгляд, совсем простого, доброго, бескорыстного, любящего пофилософствовать.
Есть в произведении автора слова-образы. Слово образ начинается с первого слова первой строки - листопад одного листа.
Мы привыкли обозначать словом "листопад" во множественном числе, - массовый осенний листопад.
В данном же случае, неожиданное обозначение автором листопада одного листа - многозначительно нацеливает и обостряет восприятие читателя на одно действие одного падающего листа.
таким образом, слово "листопад" у поэта превратился в слово-образ, нацеливающее внимание читателя на смысл слова "листопад" - лист падает. Лист падает, а Гюнню Сюцай созерцает падение одного листа. Вторично возобновляя соцерцание - Гюнню Сюцай созерцает падение одного листа - свирепо. То есть, ещё более сконцентрировавшись на процессе созерцания одного листа, в ходе которого его очаровывает истина "леса запретов".
Что интересно, в произведении, помимо Гюнню Сюцая живёт и де1ствует любимый кот Гюнню.
Так вот, созерцание не действует на кота и кот созерцанием не очарован.
Созерцание не доступно животным.
Созерцать и философствовать может только человек.
Листопад одного листа – Гунню Сисы однажды в среду
Наблюдал, находясь в кустах. Неожиданно, резкий скрежет,
Нарушающий мыслей ход, долетел – от китайской вербы
Возле речки. Любимый кот Гунню – им очарован не был,
И фигура его хвоста отразила мгновенный трепет.
Есть в стихотворении интересны метафоры:"сквозь лес запретов"; "сущность вечных вод";
Есть метонимия, которую я обозначаю в психоделике, как "обширный инфаркт метонимии", - "И фигура его хвоста отразила мгновенный трепет.
Помимо прочего и всего, о чём конечно же не может пока догадываться Григорий Померанц,поскольку не видел психоделики, - в строгом каноне Рондо присутствует психоделика, где идея произведения приобретает неожиданный смысл и подтекст.
К слову сказать, что я писала Григорию Померанцу на сайт о психоделике и поэтике соцерцания у ЧГ, но, пока, к сожалению, Григорий Померанц, видимо, не заметил.
Как я уже указывала в начале статьи на идею произведения, - это - то, что кажется нелепым, как "громовой аккорд" есть лишь видимость пустоты пространства и не есть, - запрет. Запрета в мире нет.
А есть последовательность причины и следствия, как "листопад одного листа".
Поэт блестяще выполнил все технические требования к канону рондо и новаторски усовершенствовал их внутренней рифмой:
стихотворение из 3 строф в 5, 3 и 5 стихов, причем после второй и третьей строф следует короткий нерифмующийся рефрен, представляющий собой повторение начальных слов стихотворения; рифм две, порядок их - ааbbа, aabx, ааbbах (х - рефрен)
Рефреном является повторяющаяся во 2 и 3 строфе строка /Листопад одного листа/
Рифмуются рифмы 1 и 2 и 3 строфы не только по окончаниям рифм, но и по внутреннему звучанию:
среду-вербы-не был -ведал-предок-нелепым-брезжит-запретов;
скрежет-трепет-свирепо-Предок; не ведал-неба-не был-Неба-нелепым;невоскресших-брезжит;
Внутренняя рифма, так же кочует из строфы в строфу:
листа-кустах-хвоста-местах-страх-пустота;
ход-кот-вод-аккорд;
брезжит-скрежет;
листа-восстав;
Таким образом, можно сказать, что психоделике Чёрного Георга подвластны такие формы стихотворных произведений, как рондо, которые давно признанны в русской поэзии, как малоперспективные, слабо и изредка развивающиеся.
Более того, психоделике удаётся оживить каноны полумёртвой русской формы "Рондо" и вдохнуть в неё новую, полнокровную смысловую жизнь.
Чёрный Георг Предел Невозможного
Сюцай прикасается к таинству Тай-и, при этом не забывая кота
Листопад одного листа – Гунню Сисы однажды в среду
Наблюдал, находясь в кустах. Неожиданно, резкий скрежет,
Нарушающий мыслей ход, долетел – от китайской вербы
Возле речки. Любимый кот Гунню – им очарован не был,
И фигура его хвоста отразила мгновенный трепет.
А в каких-то иных местах, о которых сюцай не ведал,
Этот скрежет мог вызвать – страх и стенания невоскресших.
Гунню, пошевелив носком, продолжал созерцать, свирепо,
Листопад одного листа.
Из могилы своей восстав, поразился Великий Предок –
Тем, что Гунню, качаясь в такт, медитирует; тем, что брезжит
Перед ним сущность вечных вод (их Чэн Тан испросил у Неба),
И в какой громовой аккорд, раньше кажущийся нелепым,
Превращается пустота, если видишь сквозь лес запретов –
Листопад одного листа.
http://www.stihi.ru/2009/05/12/7523