А

Медный всадник в снегу. Хорохорится, голос срывая,— не слышит никто. За домами зимуют продрогшие стаи. Кочегары котлы набивают промокшей золой, но мечтают о том, как заменят "без фильтра" насваем. А на сваи, тем временем, золотом давит гигант, прижимает к земле, величаво царапая небо. Я тобой захлебнулся и бешено этому рад, остальное — лети как фанера над мокрым Парижем. Остальное и "ные" иному, наверно, нужны, только вовсе не мне, мне без них счастье с неба кусками. Камикадзе-снежинки летят в наши, странно, плюс три и под ждущими лета ногами тают.