– Ты можешь долго смотреть на солнце?
– Могу, если разгляжу там тёмные пятна.
Обвала отзвук – краткий миг, и взгляд минует снежный пик,
где пыль снегов рисует лик, но, ветер сдвинул лоб –
рисунок смазал – и затих, стараясь скрыть озноб.
Вверху, на покрывале гор, сиянья явный перебор,
там наст ломается стеклом, парит голубизной
над белым прахом, клоном-сном – над вечной глубиной.
Вот солнца чёрное кольцо сужается до зги,
и запрокинуто лицо – там, в небе, снежное крыльцо,
перил ажурный сгиб.
Не ухватиться. Странный знак. Как будто точно можно знать,
что вслед толпе пойду туда, где смог вкушает дым,
чернеют снегом города и солнце – призрак-мим.
Как будто точно можно знать, что «жить» не может без «прощать»:
и то, что сузилось кольцо до точки нелюбви,
и небу – снежное крыльцо в заоблачной дали,
и смогу – чёрные снега, и городам – их дым,
и раздеванье донага и душ, и тел за полшага
в небытие – живым, и солнцу - тёмное пятно....
И мне, конечно, заодно: избранниц редкую печать -
всеядность и – пустяк, – что научилась не прощать
и с этим жить. Вот так.
Сочи.
картинка: http://www.proza.ru/pics/2010/07/08/61.gif