У пыльной трассы, рядышком с аулом,
Где тополь старый ветками поник,
Сидел с утра на стареньком бауле
Годами жизни сгорбленный старик.
Он ждал районный рейсовый автобус
В потоке пролетающих машин,
А те, урча бензиновой утробой,
Летели мимо старческих седин.
Старик, сжимая руки на коленях,
Смотрел на суховей в родной степи,
И вместе с ней, в молитвенном забвении,
Сочувствовал страданиям земли.
Покрывшись пожелтевшею травою,
Потрескалась на раны вся земля.
Закрыть бы её, милую, собою,
Да в засуху поможет лишь вода.
Не слыша убегающей машины,
Аульный аксакал в душе молил,
- Не дай, Аллах, погибнуть всей долине,
Скажи, чтоб дождик землю напоил.
От зноя солнца потом обливаясь,
Шептал старик священные слова,
А вместе с ним, за степь переживая,
Молилась вся казахская земля.
И, вдруг, как-будто небо задышало,
Всевышний Бог услышал старика.
Гроза с Тянь-Шанских гор загрохотала,
Долину затопить водой грозя.
Она вначале молнией сверкнула,
Потом, благословляя старика,
Стеной пошла над степью и аулом,
В арыках белой пеной клокоча.
Земля, испив живительную воду,
Питала ослабевшую траву,
А небо, нависая грозным сводом,
Поило всё живое на корню.
Старик, ответом неба поражённый,
Вначале в изумлении застыл,
Потом, коленопреклонённый,
Всевышнему молитву совершил.
Какую можно здесь придумать меру,
Чтоб дух измерить в сердце степняка.
Простой казах имел такую веру,
Которой подчинились небеса!
12.01.2012 г.