Синильга
Этой ночью - звёздной и чернильной,
Снежной, лунной, - нуждам вопреки,
Что ты вспоминаешься, Синильга,
С тёмных берегов Угрюм-реки?
Мне бы – за дела, за хлеб насущный,
Прочее – всё дело не моё…
Только голос, бездною иссушен,
Шелестит во мгле: «Ты где, бойё?
Где во льдах пронзают души вилы,
Их кроша на ломкие куски,
Холодно… Мне холодно, мой милый
С тёмных берегов Угрюм-реки…
На осколках - чёрные потёки:
Алый цвет стал пищею огня…
Знаю я: душа твоя - потёмки,
Но не для меня, не для меня…
Помню я тебя ещё безусым, -
Мне шептали: «Дай дозреть… Не тронь!»
Ты горишь в огне страстей безумных, -
Как меня согреет тот огонь!
Стану вновь свежа я и румяна,
Звонкий смех сорвётся с нежных губ…
И во мне проснётся дочь шамана,
А не в бездне воющий суккуб!
Звёздный зов опять тебя разбудит,
Захлестнёт удавкою вожжа…
Ты звени, звени безумный бубен,
Разжигай в безумце страшный жар!
Как под камнем долго я лежала…
Как хотелось крови мне живой…
На тебе пылает кровь чужая, -
Дождалась я часа своего!
Золотом полны твои карманы,
Но и я в роду таёжном – знать:
И шаманка я, и дочь шамана, -
Я во всём тебе, бойё, под стать!
Мне сказали, наслаждаясь гнилью,
Истекающей из смрадных ртов:
«Выпарили кровь твою, Синильга…
Выпьешь ты, Синильга, его кровь…»
Этой ночью я тебя сманила…
Как безумный бубен мой поёт…»
Он стоит над бездною, Синильга, -
Верный, сумасшедший твой бойё