Прощание с Несбывшимся

               
                «Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовёт нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днём, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты? Между тем время проходит, и мы плывём мимо высоких, туманных берегов Несбывшегося, толкуя о делах дня".
                А.С.Грин


        Приведённые выше пронзительные слова Александра Грина волнуют и тревожат меня уже много лет, задевая самую глубинную часть души. Мне кажется, что речь здесь идёт о предательстве самого себя и своего божественного предназначения, о потерянности и несостоятельности человека в мире, о необходимости жить с отважным сердцем и открытыми глазами, об умении вслушиваться в зов и понимать знаки судьбы, видеть приметы дороги, предназначенной нам Богом, и неуклонно следовать направляющему вектору, не страшась опасностей, искушений и бед, ибо только этот путь – полнота и истина нашей жизни. Если б знать это раньше, в начале пути! Может, удалось бы избавиться от иссушающей душу тоски о Несбывшемся, о потраченных впустую днях, годах, десятилетиях?  Пожалуй, я рискну поведать тебе, мой строгий читатель, некую сагу об аэропортах, где, как известно, довольно часто справляют тризну проводов Несбывшейся любви.  Подробностей не будет - уж не взыщи! Всё – штрихами, эскизно, ну, скажем так  – «картинки с выставки».


Картинка первая.

                1969 год, начало мая, СССР, Ростов-на-Дону, аэропорт. Сцепка из двух перронных открытых вагончиков, предназначенная для безопасной доставки авиапассажиров на посадку в самолёт, под завязку набитая людьми с напряжёнными лицами и ручной кладью, медленно трогается к стоящему в отдалении самолёту. Провожающие, оставшиеся за решётчатой оградой, машут руками  и что-то кричат им вслед. Неожиданно из вагончика, через невысокие перила на ходу выпрыгивает молодая женщина, бежит к ограде и, схватившись за прутья, приникает лицом к решётке, за которой стоит высокий мужчина с глазами раненого зверя и застывшим лицом. Слышатся возмущённые крики водителя автопоезда и пассажиров, свистки аэродромных служащих, кто-то уже бежит к нарушителям лётной дисциплины, грозя им всяческими карами. По обе стороны ограды неподвижно, не размыкая рук, стоят мужчина и женщина, ему 35 - иностранец, аспирант; ей – 28, у обоих семьи, дети. Будущего нет. Втягивающая бездонность глаз...
Он - ей: считай, что началась война, меня призвали на фронт, и я погиб в бою за Родину - это надо принять и пережить. В Домодедово она продлевает дату вылета на Дальний Восток, устраивается в местной гостинице и проводит в беспамятстве 3 дня, радикально изменивших её дальнейшую жизнь.
Прошло более 40 лет, его уже нет в живых…

   
Картинка вторая.

               1991 год, сентябрь, Москва. Ельцин на танке, баррикады, митинги, хаос. Аэропорт Домодедово. Низкая облачность, туман, нет горючего для заправки самолётов, 3-х дневная задержка рейсов. В здание аэровокзала не пройти, отдохнуть и перекусить - негде, информации - никакой. Мужчина провожает женщину, им по 50 лет, бывшие однокурсники, пережившие драму любви в юности. Встреча через 33 года. Измайловский парк, кафе - сбивчивые исповеди, признания, слёзы, горечь утраты, волнение, грусть, стихи, воспоминания.  Личная жизнь не удалась. Объявлена регистрация на задержанный рейс трёхдневной давности, потом ещё на два рейса.  Попытка проникнуть в помещение аэровокзала не удаётся – людской поток разводит их в разные стороны, протаскивает по залу и благополучно вышвыривает на улицу через другие двери. Духота, неразбериха, обмороки, кого-то уже задавили в толпе. Медики СМП тщетно  пытаются пробиться к пострадавшим, держа носилки над головой. «Ходынка»…  Мужчина куда-то уходит, взяв с собой билет и паспорт женщины - ему удаётся дать взятку милиционеру, обменять и зарегистрировать авиабилет на сегодняшнее число. Держа над головой тяжеленную сумку с дребезжащими в ней консервными банками (передача из Москвы во Владивосток, от матери - голодающему в гарнизоне сыну, солдату-срочнику), он с трудом продвигает женщину через служебный ход поближе к выходу на посадку. Измученных пассажиров впускают частями, по нескольку человек и сразу же  перекрывают вход. Дверь под напором людей закрывается с трудом, грозя страждущим увечьями.  Одной рукой мужчина держит женщину за руку, а другой – удерживает её тяжёлую сумку на своём плече. Наконец женщине удаётся протолкнуть ненавистную сумку в проём двери и даже протиснуть голову...
Меж тем, где-то внизу, среди липкой массы потных человеческих тел насмерть сжаты их руки…, не разомкнуть..., но неуправляемый пассажиропоток неумолимо уносит женщину прочь, ладони разжимаются, потом пальцы…, последнее, едва уловимое касание кончиками пальцев, и…  вдруг их обоих бьёт током в точке касания…
Перед глазами - Рим, Ватикан, собор Святого Петра, свод Сикстинской капеллы, Микеланджело, "Сотворение Адама".
Больше они не виделись. Неизвестно, жив ли он?


Картинка третья

               2008 год, август, зной, летние Олимпийские игры в Китае, нападение Грузии на Осетию, бомбёжка мирных жителей Цхинвали, Москва, аэропорт Домодедово. Весьма немолодые мужчина и женщина, им по 67 лет, прилетевшие накануне рейсом из Владивостока. Одноклассники, нашлись по Интернету через 50 лет после окончания школы. Первая, непроявленная школьная любовь, оба медалисты. Он – известный учёный, доктор наук, профессор математики, живёт в особняке под Парижем – жена, дети, внуки, благоденствие. Она – пенсионерка, врач по профессии с трудной судьбой и непростыми обстоятельствами жизни, вынудившими её покинуть Дальний Восток и перебраться на жительство в провинциальный городок Центральной России. Два мира, две галактики. Они только что совершили безумный совместный полёт в своё послевоенное детство, встретились с одноклассниками, побродили по родным местам, перебрали по косточкам воспоминания. Выяснилось, что их юная чистая любовь жива, не забыта и по-прежнему тревожит душу и сердце. Оба не заметили, как пролетели долгие часы полёта над Россией, туда и обратно. Надо расставаться, пора… перрон, электричка…, оглушающее молчание, слов нет...
Ей - до Выхино, ему – в другую сторону… расплата за Несбывшееся.
Боль, очень много боли…

16.01.2012