Оркестр уличный играет плач в миноре.
Толпа стенает, на ходу и молча,
В сердцах их ослабеет хватка горя,
Ведь музыка катарсис горький прочит.
Но... скрипка взви'лась, мажора крики!..
Прохожий инструмент забрал без спроса.
На скрипке тают солнечные блики
И в музыку слепой мажор привносят.
"Играть". Не слышать ругани, упреков.
Безумная улыбка тянет губы,
Внутри него растет и зреет клокот,
Рукою управляет амплитуда
Игры на скрипке.
Ни одной ошибки.
И безупречен угол струны - локоть.
И взгляд его блуждает; он растерян.
Пусть звуки скрипки раздражают уши,
Однако он себе до боли верен -
Играя, слушает себя, свою лишь душу.
Смычок его терзает и тревожит...
Терзает слух, среди минора плача
Мажор. И болтовнёй неосторожной
Он рвёт симфонию, и здесь, увы, палач он.
_______________
Прохожий шел, играл; на пике силы
Он в пыль упал, споткнувшись на пассаже.
Прохожий знал, что был почти Атиллой -
Упал Акеллой, иль Табаки даже.
Спустя часы, в пыли уснула скрипка,
Пробитая смычком, без струн и деки,
А гриф её, изогнутый и липкий,
Тянулся в небо, словно грешник некий.
Мечта же музыканта - чтоб ни грамма,
Ни ноты грусти в песнях не звучало!
Чтоб музыка была чистейшим самым,
Тревожащим прекрасное начало!..
А люди - плачут.
Ничего не значит,
Что был оркестр только фонограммой.