На одном из островов, раскиданных один возле другого в бескрайнем море, жили два друга. Один из них был рыбаком, у него были жена и дети. Другой на маленькой парусной лодочке перевозил с острова на остров тех, у кого возникала в этом нужда. Рыбу он не ловил и не ел - ему было жаль красивых рыб. Жил он один. Только друг-рыбак был у него, да животные, которые доверяли ему, а он понимал их язык...
И вот однажды друзья сидели на берегу моря на перевернутой лодке. И рыбак сказал:
- Что-то неласков стал ко мне этот остров. Пора мне и семье перебираться на другой. Ты ведь поедешь со мной, друг?
- Конечно, мы будем вместе. Только я приплыву чуть позже, ведь нужно найти другого перевозчика - люди должны уметь добираться до других островов. А потом я приплыву! Как только смогу...
Рыбак собрал снасти и скарб, продал дом и отправился на дальний остров искать лучшей доли. Друг глядел вслед его лодке, пока парус не исчез за горизонтом... Тянул руку - неужели взмахом ее хотел помочь ветру?
...Прошло немного времени, новый перевозчик был найден. Люди были довольны - хоть и брал он дороже, но лодка у него была больше и быстроходней. А прежний перевозчик простился с животными, поклонился родному острову и столкнул в воду свою лодку. Подняв белоснежный парус, он поплыл в сторону, где ждал его друг...
И плыл он долго, то под парусом, то орудуя веслом, мимо многих островов, запоминая их очертания. Некоторые казались ему прекрасными, и он мечтал, как будет рассказывать о них другу и его детям.
Но море своенравно и не всегда милостиво к людям. Налетел шторм, парус сорвало ветром, а разбушевавшиеся волны швыряли лодку как щепку.
Когда буря утихла, перевозчик понял, что его забросило в очень дальние и незнакомые места. Он не находил течений, не видел очертаний берегов, а хмурое небо не показывало ему ни одной звезды...
Так шли дни. Кончился запас воды, и измученный жаждой перевозчик без сил лежал на дне лодки...
...В этот раз добыча пиратского судна была небогатой. На пути не встретилось больших торговых кораблей, а на островах воинственные племена давали пиратам такой отпор, что не удалось захватить ни одного аборигена для продажи в рабство. Единственный добычей был какой-то потерпевший крушение человек, обессиленный до такой степени, что как за раба за него много не выручишь. Годился он разве на то, чтобы поглумиться над ним, потешаясь в долгом плавании. А сдохнет по дороге - выкинуть в воду. Поэтому пленника прислонили к мачте и стянули сзади руки веревкой, да еще стащили рубаху - посмотреть, скоро ли солнце сожжет ему кожу.
Пленник смотрел на то, как пираты хлещут ром, а потом горланят песни и пляшут на палубе. Пытались заставить петь и его, но он делал вид, что или не понимает их языка или вовсе немой. Он молчал, даже когда кололи ножами. "Лишь бы глаза не выкололи", - думал он, и тер веревки о шершавое дерево мачты. Сил у него было мало, но плен был ненавистен, да к тому же его ждал друг. И вся его жизнь была в том, чтобы перетереть веревки...
Был какой-то из бесконечных дней. И был закат, и на закате случилось так, что не завопил матрос на мачте, а один только пленник заметил показавшийся вдали остров. Заметил, и подумал, что час настал. К ночи они будут совсем близко, веревки перетерты, до острова он, пожалуй доплывет...
Когда уснули перепившиеся пираты, он тихонько встал и, покачиваясь на затекших ногах, начал красться по палубе... Ночной вахтенный поймал его за ногу, когда он перелезал через борт.
Пленника отхлестали обрывками толстых корабельных канатов и бросили в трюм, сперва сковав кандалами по рукам и ногам. Отсюда выбраться было нечего и думать. Кандалы не перетрешь и не перегрызешь. Пленник откатывался в воду, плескавшуюся на дне трюма, чтобы не достали шастающие крысы. Соленая воде разъедала воспаленные раны, в трюме была кромешная тьма.
Пленник лежал и представлял свет, удивительный колышущийся свет, когда небо и море отражают друг друга - голубой и растворяющий в себе солнечные лучи, ласкающие лицо... И нет ничего, только этот поющий свет и поющая душа...
Шторм, блуждавший по морю, не пощадил и пиратский корабль. Возле какого-то острова его бросило на рифы и разнесло в щепы. Тела пиратов бились о скалы, а скованного пленника подхватило волной и вынесло на песчаную отмель...
Наутро его нашли жители острова. Это были не людоеды - просто очень странное племя. Например, они молились не богам, не идолам, не дУхам, не теням предков или природным стихиям... Они молились, например, собственной ноге или руке, на которой было четыре пальца вместо шести, как у остальных Тот, кто был у них вроде вождя, молился своему носу, потому что умел особым образом скашивать глаза - так, что они могли одновременно увидеть обе ноздри...
Были у них свои обычаи и свои ценности. Может, поэтому они без вопросов умело расклепали оковы пленника. А может, потому, что металл был им в диковинку и мог пригодиться. От него же самого не было, по их мнению, никакого толку: не умел вытачивать костяных ножей и метко кидать копье; не желал ни ловить, ни есть рыбу и мохнатых пауков, живущих в прибрежном песке; не смотрел на местных безволосых красавиц, чьи голые черепа были узорчато разрисованы соком растений!
Он сидел на берегу и тоскливо смотрел в морскую даль.
Поэтому местные жители решили принести его в жертву. Был у них один дух - дух их леса. Они не молились ему, но побаивались и почитали, а потому изредка приносили ему жертвы. Жертв не убивали, их просто заставляли уйти в лес, а там - считали они - лесной дух сам возьмет жертву. Так перевозчик оказался в лесу. Странный это был лес, как и все на острове. Деревья росли ветвями вниз, пока те не уходили в землю. Ветви сплетались с травой, образуя цепляющую за ноги, непроходимую паутину. Странные шумы и вздохи раздавались под сводами леса, пугающие тени скользили меж стволов. Немногочисленные плоды на некоторых из деревьев, на человеческий вкус, были совершенно несъедобны... Перевозчик долго продирался через лес, пока не вышел к морю с другой стороны острова. Там ему повезло - почти у выхода из леса он заметил упавшее дерево. Кое-как обломав ветви и сучья, он из последних сил подтащил дерево к морю и столкнул в воду. Держась за ствол, он поплыл, не зная куда. Ему лишь мерещились вдали зеленые холмы острова, где ждал его друг...
Плыть, держась за дерево, было не очень трудно, но очень медленно, да если еще не знать направления... Чаще перевозчик просто бессильно висел в воде, обхватив ствол сведенными руками. Но однажды он почувствовал, что его несет быстрее - его подхватило потоком, и поток этот был холодным. Последними искрами гаснущего разума он вспомнил, что его друг говорил: неподалеку от острова, куда он направлялся, есть холодное течение, придающее чистоту воде. Тут сознание покинуло перевозчика, руки разжались, и он стал тонуть.
...Какое это было наслаждение - погружаться, словно паря, видеть краски прозрачной воды, просвеченной солнцем, красивых рыбок, чувствовать приближение мягкого песчаного дна... Тут его что-то подхватило, стиснуло и поволокло обратно, наверх...
Угодил - в рыбачью сеть. Вначале он просто лежал на дне лодки и дышал. Затем стал различать какие-то звуки - плеск воды и голос, показавшийся знакомым, бормочущий словно про себя: "Ну и ну, вот так рыба мне попалась! Да и не рыба это вовсе... Это...". И голос, уже точно знакомый, стал звать громко и настойчиво: "Друг мой, друг мой, ты ли это? Неужели ты все-таки добрался ко мне? Очнись, прошу тебя, очнись же!" Видать, в глаза рыбаку блеснуло что-то на поясе выловленного из воды. Он всмотрелся и узнал приклепанную половинку монеты. "Ведь разломили, расставаясь, поклялись сохранить... Друг мой, ты ли это?" Рыбак узнавал, и не верил себе...
Веки перевозчика дрогнули...
- Конечно, это я... Нашел...Разве могло быть иначе? Теперь мы вместе. - И, вглядевшись пристальнее, спросил обеспокоенно:
- Но почему твое лицо так печально?
- Это так... - мрачнея, ответил рыбак. - Просто этот новый остров тоже оказался неласков ко мне. Я и моя семья живем в нужде и заботах, труд не приносит радости, а отдых - покоя. Часто мои сети пусты, а дети голодны и сердиты... Жители острова неохотно приняли нас...
- Друг, прости, прости меня, что я оставил тебя так надолго. Теперь все будет иначе. Я стану работать для вас - ведь у меня по-прежнему ты один на свете. А пока - погляди-ка...
Перевозчик улыбнулся и разжал ладонь, показывая то, что подобрал, достигнув дна - вернее, что словно само вспрыгнуло ему в руку. Рыбак принял большую раковину, разжал створки - и застыл. Внутри была большая жемчужина небывалой красоты. Такой просто вообще не бывало - никто еще не видел. Она состояла из двух сросшихся сфер, каждая разного цвета, как будто когда-то два моллюска разных пород сроднились и решили поселиться в одной раковине. Одна сфера была розовато-опаловой, другая источала голубоватый свет, и цвета перетекали друг в друга. И смотреть на нее можно было без конца...
- Я никогда не решусь продать ее, - наконец прошептал потрясенный рыбак.
- Обязательно продашь, - твердо ответил перевозчик. - Спокойствие и достаток твоей семьи стоят дороже. А для меня дороже всего на свете, чтобы исчезла печаль и забота с твоего лица, и проросли на нем радость и надежда.
Друзья обнялись...
Перевозчик остался на острове, выстроил небольшую лодочку, поднял на ней белоснежный парус и стал возить с острова на остров тех, у кого была в этом нужда. Люди постепенно подружились с рыбаком, его дети играли с островными. Возможно, из-за тех песен, что пел в лодке перевозчик, и в ответ хотелось рассказать все о себе и раскрыть свою душу, облегчив ее. А возможно, и из-за того, что иногда перевозчик отплывал один недалеко от берега, нырял, а после возвращался с раковиной, внутри которой всегда находилась жемчужина, равной которой по красоте никто не видел. И с ней приходил в тот дом, где, как он узнал, случилась беда или поселилась нужда, и оставлял - просто так. Благодаря при этом за доверие...
Много раз пытались заметить место, где он нырял, но никто никогда не находил там жемчуга...
Конечно, некоторые считали его немного не в себе - из-за тех рассказов, которыми он по вечерам веселил ребятню, собравшуюся на берегу - о кровожадных пиратах, берущих людей в плен и поющих дикие песни... Он даже напевал им их нарочито хриплым голосом и делая страшное лицо... Об островах, где живут до того странные жители, что человеку их и не понять... О других островах, сказочно прекрасных, одетых изумрудной зеленью, где тепло, и облака ночью спят в бухте прямо на воде... О голубом свете, который поет, когда море и небо отражаются друг в друге... О подводном царстве, погружаясь в которое, все равно что летишь...
Взрослые не верили, но детям нравились эти рассказы...
...Он прожил не так долго. Однажды, просто почувствовав, что пришла его пора, он вошел в воду и поплыл - далеко-далеко, пока не скрылся из виду... Тела его, конечно, не нашли... Со временем стали говорить, что он превратился в красивую рыбку и живет теперь в подводном царстве...
Только его друг-рыбак верил, что он вернется, и всегда, выходя в море, мысленно разговаривал с ним. И казалось, что из воды глядит лицо его друга...
Сети же его всегда были полны...