В этот день на пороге столичного издательства «Крылья Пегаса» появился неприметный на первый взгляд мужчина лет шестидесяти, невысокого роста, в невзрачном сером плаще до колен, с видавшим виды стареньким кожаным портфелем под мышкой. Поднявшись на второй этаж, мужчина скользнул в коридор, где располагался офис издательства. Был вечер пятницы, но в коридоре толпились молодые и не очень молодые люди, объединенные одной целью, охарактеризовать которых можно было так же одною фразой – все они были «начинающими поэтами и писателями».
У двери с табличкой «Главный редактор Шпатель Б.А.», за столом, расположенным под ветвями какой-то диковинной декоративной пальмы, сидела секретарша Ирочка, погруженная, по обыкновению своему в необъятные просторы какой-то социальной сети. Близился конец этой утомительной рабочей недели, и Ирочка предвкушала, надеялась и строила планы. На столе зажужжал телефон, на экране которого появилась надпись «Шеф».
- Да, Борис Аркадьевич, - произнесла Ирочка, разглядывая свой маникюр, - да, да. Что вы, Борис Аркадьевич? Как обычно, полный коридор. Вас дожидаются… Да я говорила, но они стоят… Хорошо. Хорошо. Да, да. Я все поняла.
Девушка положила трубку и обратилась к присутствующим «начинающим»:
- Дамы и господа, прошу вас расходиться. Бориса Аркадьевича сегодня уже не будет. Когда появится? Откуда я знаю? Прошу вас, покиньте офис. А вам что, молодой человек, особое приглашение требуется?
Ирочка встала из-за стола, и привычными движениями стала подталкивать «начинающих» к двери.
- До свидания. До свидания. Всего доброго.
Под неодобрительный гул, коридор офиса «Крыльев Пегаса» все же пустел.
Спустя четверть часа в дверях издательства появился главный редактор Шпатель, мужчина средних лет со всеми достоинствами, с пышной кучерявой шевелюрой и в очках-велосипедах, подчеркивающих его принадлежность к творческой интеллигенции. Борис Аркадьевич заскочил в офис за какими-то документами, следуя домой с заседания Литературного клуба, почетным членом которого он являлся, и где сегодня чествовали какого-то широко известного в узких кругах юбиляра. Был он в отличном расположении духа, и даже мурлыкал себе под нос мелодию какого-то модного шлягера. Легкий хмель от выпитого на юбилее коньяка слегка кружил ему голову, пронося по венам состояние спокойствия и благодушия. Борис Аркадьевич, человек опытный и знающий, умел пить и хорошо знал свою норму, отличающую личность творческую от пьяницы.
- Ирочка, прелесть моя, - произнес он на ходу, - я на секунду. Вы можете идти. До понедельника.
Пройдя в свой кабинет, он открыл ящик стола и стал листать ворох бумаг в поиске нужного документа.
И только было он хотел уходить, как в дверях появился пожилой неприметный мужчина в сером плаще, со стареньким портфелем в руке.
- Здравствуйте, Борис Аркадьевич, - произнес незнакомец тихим голосом, - Не уделите ли вы мне немного своего времени?
- Ирочка, - крикнул Шпатель в сторону приемной, не желая расставаться со своим настроением спокойствия и благодушия, - ну что это такое? Я же просил вас никого ко мне не пускать.
Но ответа не последовало, а мужичок в сером плаще, сделав еще два шага навстречу уставшему за неделю главному редактору, продолжил:
- Господин Шпатель, уверяю, много времени я у вас не отниму. Мне хотелось бы узнать ваше мнение. Мнение человека знающего и умудренного большим опытом.
- Ну-ну, - ехидно пробурчал главный редактор, - говорите быстрее, я спешу.
- Прошу вас взглянуть на мою рукопись. Это детективная повесть. Очень хотелось бы издаваться у вас. Я нахожусь в начале своего творческого пути, и хотел бы услышать…
Цепляясь, как утопающий за соломинку, за свое улетучивавшееся состояние спокойствия и благодушия, Шпатель с ненавистью посмотрел на посетителя. Ему захотелось рвать и метать. К тому же в запасе у него было несколько минут, а занятие «рвать и метать», могло оказаться занятным.
- Рукопись, ну-ну, - сказал он, - давайте-ка ее сюда. Как же, как же, я так давно не читал ничего новенького и любопытного.
Незнакомец полез в портфель, достав оттуда пачку бумаги, скрепленную большой канцелярской скрепкой. Брезгливо осматривая посетителя, главный редактор обратил внимание на его лакированные, кожаные туфли, резко контрастирующие с остальной одежной. Мысль о том, что такие туфли стоят целое состояние, молнией промелькнула в голове Шпателя, однако другая мысль о том, что ему это просто показалось, быстро вернула главного редактора в состояние спокойствия и воинствующего сарказма.
Получив от мужичка рукопись его произведения, Борис Аркадьевич погрузился в свое редакторское кресло, и стал бегло читать.
- Так, так. Варфоломей Клюев. «Приключения частного сыщика Джона Маккинли», - с нескрываемой пренебрежительной улыбкой, произнес он, - А кто этот Варфоломей Клюев? Это вы что ли?
- Да, да, - ответил посетитель, расположившийся по ту сторону редакторского стола, - это мой псевдОним, знаете ли.
- Вы хотели сказать псевдоним? Угу… Забавно. Ну-с. Полюбопытствуем, - Шпатель пролистнул несколько первых станиц, - Ага! «Джон напал на след убийцы, и теперь ничто не могло его остановить. Он двигался, как полицейская ищейка по следу». Прекрасно! Удивительно увлекательное чтиво!. «Сгущались сумерки, и наш герой растворился в них, подобно человеку-невидимке». Какой слог! Какие удивительные повороты сюжета!
Тут Шпатель поднялся с кресла, и, опираясь на руки, нагнулся над посетителем, смиренно ждавшим своей участи.
- Послушайте, любезный, - произнес Борис Аркадьевич, чуть ли не в лицо «начинающему писателю», вложив в свои слова всю язвительность, которую только смог выжать из себя, в момент безвозвратно угасающего «состояние спокойствия и благодушия», - Ну что ж вы все?.. Ну, куда ж вы все лезете?.. Ну, зачем? Зачем? Сейчас же есть Интернет, ну «засядьте» же вы на всяких там сайтах! Кто же против? Ну, пишите же, публикуйтесь там! Куда ж вы все лезете со своим…
Слегка выпустив пар, Шпатель вновь погрузился в свое кресло, продолжая листать рукопись.
- «У дома убийцы Джон достал из кармана свой парабеллум», - с улыбкой на лице продекламировал Борис Аркадьевич, - Потрясающе!!!
«Начинающий писатель» продолжал спокойно сидеть, сложа руки на столе, с любопытством осматривая «апартаменты» главного редактора.
И тут он произнес фразу, с которой весь их разговор, постепенно, но кардинально поменял свое русло:
- Не важная у вас мебелишка в офисе, господин Шпатель. Старье, можно сказать. Вот, полюбопытствуйте, - и он протянул Борису Аркадьевичу пластиковую карточку с логотипом одного из лучших мебельных салонов столицы, - я, знаете ли, имею некоторое отношение к этому бизнесу и с радостью могу похлопотать о стопроцентных скидках для обновления интерьера вашего кабинета. Ну, негоже интеллигентному и уважаемому человеку работать посреди такой рухляди.
В этот момент «начинающий писатель» широко улыбнулся, обнажив белоснежные, даже скорее сверхъестественно белоснежные зубы. Нет, нет, у обычных людей таких зубов не бывает! Ими сверкают только звезды эстрады и лучше представители элиты! И какой-то тумблер мгновенно щелкнул внутри Бориса Аркадьевича. Где-то очень глубоко, где-то там… Эти белоснежные зубы посетителя, вкупе с лакированными туфлями, во мгновение ока перевернули воображаемую социальную лестницу. И теперь он уже смотрел на «начинающего писателя» снизу вверх, а не сверху вниз, как какие-то мгновения назад. К тому же эта пластиковая карточка с волшебными логотипами элитного салона!..
Шпатель, с трудом сохраняя спокойствие, продолжил чтение рукописи:
- «Сердце Джона выскакивало из груди. Он старался идти как можно тише, чтобы не обнаружить себя», - он сделал небольшую паузу, для важности поместив карандаш в уголок рта, - А вы знаете, господин Клюев, что-то есть в вашем произведении… Что-то есть… Что-то необычное в вашей манере повествования, в умении подать тему. Довольно неплохо, неплохо…
Его глаза пробегали строчку за строчкой, губы самопроизвольно бормотали что-то не совсем внятное, но мысли его плыли уже в совершенно другом направлении. Такой опыт не пропьешь! Шпатель за долгие годы своей редакторской карьеры давно овладел искусством читать вслух, и в тоже время думать о совершенно отвлеченных, никак не относящихся к чтению, вещах. В этот момент, под скрип осторожных шагов детектива Джона Маккинли, Борису Аркадьевичу уже виделся новый, удивительный облик его рабочего кабинета. Ему уже представлялись восторженные возгласы коллег и зависть «заклятых» друзей.
Из мира фантазий в реальность вернула Шпателя мелодия, зазвучавшая из телефона господина Клюева.
Тот достал из кармана аппарат последней модели, украшенный драгоценными камнями, и сверкающий позолоченным корпусом.
- Прошу прощения, - с улыбкой произнес Клюев, - жена на проводе… Да, Киса! Конечно, конечно… Ты же знаешь, я очень люблю тебя! Целую нежно! Пока, пока. Целую.
Он убрал трубку в карман, и вновь обратился к растерянному боссу «Крыльев Пегаса»:
- Она у меня такая, как дитя. Девчушке только двадцать. Вы знаете, скажу вам по секрету, моя дочь от первого брака и сын от второго, постарше моей Кисы. А с молодой и сам себя чувствуешь моложе. Не правда ли? Она сейчас на Мальдивах, греется на солнышке. Отель «Паллас». Может, слышали? Тоже частичка моего бизнеса. Кстати, рекомендую. Райский уголок!
- Да, да, - еще более растерянно произнес Шпатель, машинально продолжая читать рукопись, - Не дурно! Весьма не дурно! Я бы даже сказал талантливо…
Но богатое воображение уже отправило Бориса Аркадьевича на белые пески заморских пляжей, под пальмы. Он уже представлял себя в окружении знойных мулаток с бокалом коллекционного вина. «Жене лучше сказать, что отправляюсь на симпозиум… В Ростов». Что ж, Борис Аркадьевич, вы же мужчина. Этим все сказано.
- Господин Клюев, разрешите поинтересоваться? С вашими возможностями… Ну, вы понимаете… Вы бы просто могли позвонить мне. Я бы с радостью к вам приехал сам, чтобы ознакомиться с вашей рукописью. Простите, просто ваш визит стал некоторой неожиданностью для меня.
- Что вы, что вы, любезнейший господин Шпатель, - продолжая слепить главного редактора своей белоснежной улыбкой, ответил «безусловно талантливый начинающий писатель», - сейчас, в наше время, все измеряется деньгами. Но приходит миг, и от этого устаешь. Я бы мог, конечно, издавать громадные тиражи. Это все пустяки. Но меня интересует только творческий процесс. Только он. Поэтому я и пришел к вам, господин Шпатель, как обычный посетитель, как начинающий автор. Мне, знаете ли, хотелось бы самому пройти весь этот тернистый путь. Без всяких понтов, как сказала бы моя внучка. Надеюсь, вы меня понимаете…
- Постойте, господин Клюев! - воскликнул Борис Аркадьевич, которого осенила неожиданная мысль, - я узнал вас!.. Вы же господин Белькевич – председатель правления ОАО «Гигантгазкомуникейшнз»! Как же я раньше-то не догадался! Покорнейше прошу прощения за это недоразумение.
- Что вы, что вы, господин Шпатель! Не стоит извиняться. Я же сказал вам, что сам желал пройти все эти «темные» коридоры. И попрошу вас не распространяться особо о моем настоящем имени. Знаете ли, при моем положении в обществе, я бы не хотел, что бы эта информация стала известна широкой публике. Ну, вы меня понимаете, да? А Варфоломей Клюев – это не бизнес, это для души.
- О, будьте покойны, господин Белькевич, то есть господин Клюев. Я буду нем, как рыба! К тому же, я просто уверен, что произведения такого талантливого автора будут пользоваться огромнейшим успехом! Это я вам говорю как профессионал!..
Борис Аркадьевич хотел было продолжить свои восторженные деферамбы, но его вновь прервала мелодия из позолоченного телефона господина Клюева-Белькевича.
- Да, я слушаю, - произнес тот в трубку, - хорошо, я сейчас свяжусь с ним… Прошу прощения, господин Шпатель, звонили из Кремля. Сам хочет, чтобы я ему позвонил. Вы не против, если я на несколько минут займу ваш стол?
- А, а, а, да, да, конечно же! Прошу вас. Надеюсь, что вам здесь будет удобно, - растерянно пробормотал главный редактор.
Господин Клюев занял редакторское кресло, достав из старенького портфеля устройство, похожее на ноутбук, но, доселе неизвестное Шпателю.
Бормоча под нос, что «все приходится делать самому», Клюев-Белькевич, быстрыми движениями пальцев пробежался по клавиатуре, и на мониторе появилась картинка какого-то шикарного апартамента. Дрожащий от волнения Шпатель стоял за спиной «талантливого автора», и, глядя через его плечо, не верил своим глазам!
На экране монитора появился Владимир Анатольевич! Сам!!! Мило, как-то по-свойски, он начал беседу с Белькевичем, по-дружески подтрунивая над тем, и улыбаясь. Бедному господину Шпателю захотелось ущипнуть себя, но руки его онемели от переживаемого глубочайшего потрясения.
Закончив беседу, Белькевич, сложил свой чудо-аппарат, убрал его в свой старенький портфель, и вновь обратился к ошарашенному Борису Аркадьевичу:
- Дела, знаете ли, дела. Ни минуты покоя. И так вся жизнь. Ну, ладно. Вынужден вам откланяться. Спешу, знаете ли.
Он встал и не спеша, пошел к выходу. Бедный главный редактор, напрочь лишенный былого состояния спокойствия и благодушия, засеменил ему вслед, вызвавшись проводить своего посетителя.
- Кстати, - спросил Клюев-Белькевич, когда они вместе спускались по лестнице, - так что же все-таки с моей рукописью?
- О, будьте покойны, господин Бель…, то есть господин Клюев. Поверьте моему острому взгляду и опыту, ваше творение – безусловный прорыв в застоявшемся детективном жанре! Я чувствую силу и мощь вашего слова, и уверяю, что на успех вы обречены. Очень хорошо, что вы – такой талантливый и неординарный автор, обратились в именно наше издательство. Орфографию, при необходимости, мы поправим. Это пустяки. Бумага, обложка, тираж – все будет в лучшем виде! Я обещаю, что на днях в ведущих литературных журналах столицы появятся статьи уважаемых и авторитетных критиков, в которых будут подробно освещены все грани вашего уникального таланта, господин Клюев. Более того, ваши произведения, я уверен, будут очень интересны не только нашему читателю, но и за рубежом. Я уже вижу переводы ваших творений на английский, немецкий, французский, китайский языки. На иврит, в конце концов! Вы сделали правильный выбор, господин Клюев, что пришли к нам, в «Крылья Пегаса»!
Так, вдвоем, они проследовали из офиса до края тротуара, где был припаркован шикарный «Ролс Ройс». Мускулистый верзила в черных очках и в черном костюме открыл перед Клюевым дверь. Тот опустился в кожаное кресло, улыбнувшись Шпателю на прощание блеском своей голливудской улыбки.
- Спасибо, Борис Аркадьевич! Спасибо за все. Рад был встретиться с вами, с подлинным представителем творческой интеллигенции. До встречи.
Дверь захлопнулась. На машинах сопровождения засверкали проблесковые маячки, и «Ролс Ройс» унес «талантливого начинающего автора» на просторы, пылающего огнями рекламы, проспекта.
А бедный господин Шпатель еще долго стоял на краю тротуара, собираясь с мыслями, и выходя из состояния глубочайшего шока, вызванного неожиданной встречей с удивительным, талантливым и неординарным человеком, коим был, есть и, безусловно, останется господин Варфоломей Клюев.