Москва. Метель. И мчатся тени две:
В берете чёрном и в плаще на голове.
Москве-то, впрочем, тени не в нове,
И пострашней летали над Москвою в небе.
О хлебе, о мече и о народе,
О моде, о грехах и палачах,
О настроенье, о строеньях, о природе -
Все темы слышатся в размеренных речах.
Указывают вниз персты Мефисто.
Что видишь ты?
Растеленную площадь.
На ней народ - шумит и что-то просит...
Кого он просит? Бога иль царя?
Устал от красных дней календаря,
И, между нами говоря,
Толпится он, быть может, зря.
Что думаешь о нем и обо всем,
Когда взираешь с божьей высоты?
Что я не Бог, и что нет хуже пустоты,
Чем пустота дворцов и площадей.
Что треск идей и блеск вождей
Развеет ветер суховей среди руин.
Ты поминаешь старый добрый Рим?
Я поминаю все те города,
Что процветали и почили,
Когда б мы все учились
На ошибках, то тогда...
Ах ерунда, жизнь не идет по кругу.
Подругу милую для глаза своего
Ты присмотрел уже в толпе?
Какой напев на этот раз
Ей посвятит твой чудный глас?
Ах, лавелас, судьбы Марго
Я не забыл.
Надолго, думаю, теперь
Закрыл руками эту дверь...
А впрочем вижу я одну,
И я к ней взором сладким льну,
Но сердца моего струну
Зажал я пальцами в тиски...
Вы с ней могли бы быть близки...
Довольно бед я натворил!
Я как ученый гамадрил
Мудрил, мудрил, а подарил
Заместо счастья море горя.
На то была, как видно, воля,
А горе - это от ума.
В делах амурных и иных
Мешает разум.
Мечтал бы разом
Я убрать весь этот жмых,
Поднять страну, набить казну
И править только по уму,
Да нет ума. Но есть сума,
Её я брошу вниз.
Вот уж непрошенный сюрприз для масс!
За ними только глаз да глаз,
Гляди, там давка из-за нас,
Передралися в тот же час,
Да там уже кровавый фарс!
Уйдем, мне тошно.
Реверанс.