Свет сквозь шторы не проникает в комнаты, тают чужие иллюзии,
Холодно, на окнах лёд, на кухне заварен чай.
Если где-то есть божество, то я помолюсь ему,
Странно как-то, но когда ошибаюсь, оно меня не прощает.
Или это на зло, может быть сделано специально, чтоб я оскалился.
Оно всё пытается увидеть слезы в моих глазах,
А я ломаю хребет живым преградам, что рассыпаются,
Как пепел жертвы духовной, той, что я несу на руках.
Это не сложно, всего лишь текст, запечатление происходящего,
Линии незримой истины, что видны лишь мудрым во тьме,
Но я скорее тот, кто переводит те мысли в письменность,
Находя что-то настоящее в неистовой пустоте.
В немоте, когда молчание заставляет мыслить стреляя в голову,
А холод приводит в чувства, что-то вновь говоря,
Это мир связи с высшим, утоление некого голода,
Познание верха айсберга и самого себя.
Уходя не закрывай дверь, другим она не откроется,
Отельные люди даже, из-за этого лезут в петлю,
Дай мне сил поверить в тебя, дай мне времени успокоится,
Дай мне то, на что шансы у остальных по-любому равны нулю.
Я пригублю лишь твоё учение, а остальное придет с годами мне,
Мерить чужие одежды не стоит, коль есть своя,
Не стоит верить посланиям, отвергая веру в самом себе,
Поскольку проснуться возможно лишь когда есть под тобой земля.
Кружится белое облако из мыслей, все карты видимы,
И только кажется, что в ночи, я вижу твои глаза,
Прошу я тебя, дай силы мне, дай мне терпения выстоять,
Но в звездах за белым облаком давно только я лишь сам.