Ты живешь еще на свете, мама,
Ты жива, а я давно уж нет,
Ты же знаешь – я погиб в Афгане,
в те неполных девятнадцать лет!
Мне отсюда писем не отправить
Не взглянуть на наш родимый дом,
Не увидеть ни сирени в мае,
Ни березки тонкой над прудом.
Ни помочь, ни принести водицы
Не могу тебе я из ручья,
В доме не могу я появиться -
Только фотографии висят…
Почему же ты поутру снова,
Только лишь чуть-чуть забрезжит свет,
Все выходишь на крылечко дома
Поглядеть иду я или нет.
Нет, не жди – ни насовсем, ни в гости -
Я погиб вдали от отчих мест,
И давно белеют мои кости,
Потемнел когда-то светлый крест.
Может, мы погибли как герои,
Не сужу об этом – не могу,
И чужое небо надо мною,
Горы в зное или же в снегу.
Мама, мне понятны твои муки,
Сколько же сейчас мне было лет,
У тебя давно росли бы внуки,
Но прости, что их не будет, нет.
Как бы я хотел хоть на минуту
В дом прийти и вас с отцом обнять,
Только на секунду, сбегать к Люде,
Как она… Я стал вас забывать.
Но весной, когда на север птицы
Тянутся по синим небесам,
Хочется мне заново родиться,
И идти к родным своим местам.
Чудится: иду я по планете
Грозами, снегами и дождем
И бежит вдогонку теплый ветер
Я иду к тебе в родимый дом!
Я вернусь, приду домой, весною,
Застучит по крыше теплый дождь
В запахе черемух над рекою…
- Знаю, столько лет меня ты ждешь!