Cлякоть и сырость. Заржавелые порчи,
снизошедшие к провинциальной толпе.
Закопченелые трубы, избитые дрожью,
рисуются силуэтом в кровавом окне.
Живописность обманна,
как и жизнь в нищите.
Чей-то выброшенный туфель,
стал знАком мыслителю,
на его безисходной тропе.
Дня длина неиспорченна,
неукороченна , лишь человек.
становится вымышленным,
или испорченным от неукороченности дня.
Воланд пьёт в кафе, мигая из-за плеча...
Скользящая дрожь пробивает,
не шутка. Путь твой выдуман кем-то.
задуман. Испуг нагнетает в рассудке
очередной бред предрассудка.
Ты не сам, ты не свой,
мир пустынен, ты выдуман кем-то.
Под вуалью декаденства забыл кто ты есть.
Ты никто, тобой правят , дёргая ниточками
режиссёр, тот кто этот мир предоставил
сценой, а ты лишь его актёр.
И один честный путь -
на Голгофу.
Не оставаясь в проигранном сне.
Слишком страшно? Есть ли выбор?
Чей твой путь? Путь твой Господен,
им он выбран. Жизнь подобная изгою
в сытной драме жертв людей,
ищущих себе героев, подражателей иуд.
Бессеребников не любят, тут.
Но выбор у тебя один, он есть.
Или жить животной жизнью,
настигая пОтом хлеб, после
посыпая его солью, что бы съесть.
Или жить жизнь отдавая за любовь,
но такая жизнь больная.
Моя жизнь - твоя любовь.
Но боль - это жизнь любая.
И поэтому я не боюсь...
выбрать честный путь...