Индейцев майя сбудется ль примета?
Ударит яркий свет и будь здоров.
Не важно то потоп или комета,
А к смерти должен быть всегда готов.
Что важно в мире этом, что не важно?
Об этом каждый мог бы рассказать.
И умереть сейчас не так уж страшно,
Пред богом страшно грешнику предстать.
Так вылезайте ж люди из-за печек,
Грехи при жизни надо зализать,
Поехать в церковь и наставить свечек,
Или молебен целый заказать.
А может позвонить и вызвать на дом:
Священника, дьячка и целый хор,
Чтоб посулил за деньги райским садом
Мне после смерти жизнь, хоть я и вор.
Открыл ворота рая мне за средства,
Любая сумма, всё я оплачу.
Чтоб все грехи, что совершал я с детства
Мне отпустил – я этого хочу.
И жутко ли, найдётся и подобный,
Который будет рьяно обещать,
Что ты за деньги в рай войдёшь свободный.
Плати и на грехи нам наплевать.
А коль доплатишь, можешь на машине
Заехать в рай с ротвейлером своим,
С собою взять шампанского в корзине,
Мобильник, ствол и будешь там любим.
Какой же бред, но это сплошь и рядом,
Греховный люд поверить может в то,
Ворота в храм откроешь если задом,
Прекрасно – не помрёшь ты ни за что.
Привыкли жить мы не душой, а телом,
Не ведает о боге нынче люд.
Вся чернота стоит на фоне белом,
А тот, кто белый – черни засмеют.
Ведь чернь – это не кто деньгами беден,
Заложено другое в сих словах.
Чернь тот, кто полюбил мир денег скверный,
Бездушный человек, ходячий прах.
Размечен мир, стоят на лицах керны,
Одни в тайгу уходят второпях.
Другие всуе извергают скверны,
В столичных пробках бабы на сносях.
Что говорить о ком-то, о безликом!?
Я сам, какой бы мог подать пример?
Погряз с макушкой в этом мире зыбком,
Стрелять бы стал, коль дали б револьвер.
Люблю полотна, отвергая знамя,
Ем мясо, но мне страшно, чтоб убить.
Огонь люблю, но ненавижу пламя.
Я смерть боюсь, но так же страшно жить.
Куда же катит это мир заблудший?
На сей вопрос желаю знать ответ.
В вопросе этом я советчик худший,
Но часто от меня и ждут совет.
Одна усталость от пустого быта,
Мышиная, порою, суета.
Завеса будущего ставнями закрыта,
И выбор – непростая простота.
Пока живот не превратился в брюхо,
Готов связать все рельсы я узлом.
Что делать? Мне шепнул бы кто на ухо,
Но чтоб дела не обратились злом.