3.1
– Большие нарративы можно сравнить с огромными доисторическими животными, вроде динозавров. Что-то произошло, климат изменился, и динозавры сдохли. А новые животные – и в воде, и на суше – стали гораздо мельче. Большие нарративы, сдохнув, освободили место для маленьких рассказов. И это правильно. Культура должна быть соразмерна человеку. Человек ведь маленькое существо. Во всяком случае, небольшое. Но он имел склонность к гигантским постройкам. Пока не посмотрел на себя трезво. И не убедился, что по галактическим масштабам любая из пирамид так же ничтожна, как и любой курятник.
– Если это метафора, то плохая; если софизм, то очевидный, а если аргумент, то неправильный.
– ?
– Ясно, что человек не телом велик, а мыслью. Когда говорят о величии человека, имеют в виду его способность к мышлению: «В отношении пространства, вселенная обнимает и поглощает меня как точку; мыслью же своею я обнимаю ее».
– И что же обнимаешь ты своей мыслью, друг Аркадий? Мертвые камни, мертвую пыль, мертвый газ. Это какое-то труположество. Хотя вселенная мертва изначально, и трупом названа быть не может.
– Но не вся же она мертва. Вот мы с тобой... разве мы – только пыль и газ?
– Именно. Пыль и газ. И ничего больше.
– А мысль наша – тоже пыль и газ?
– Мысль – это что-то вроде блика или тени. Говоря по-научному, эпифеномен. Но чем бы она ни была, без пыли и газа ей не обойтись. Когда пыль развеется, газ рассеется, тогда и мысли конец.
– А любовь? Тоже эпифеномен?
– Напускное чувство. Вздор и романтизм. Белиберда. Движение газов и соков.
– Ты сегодня не в настроении, Андрей Петрович.
– Настроение – тоже белиберда. Есть лишь материя и сила.
– И бессилие.
– Да, Аркадий Николаевич. И вот его-то у нас в избытке.
–––––––––––––––––––––––––
1) «Великий рассказ утратил свое правдоподобие...» – Ж.- Ф. Лиотар. «Состояние постмодерна».
2) «В отношении пространства, вселенная обнимает и поглощает меня как точку; мыслью же своею я обнимаю ее». – Паскаль. «Мысли».
3) «Базаров был великий охотник до женщин и до женской красоты, но любовь в смысле идеальном, или, как он выражался, романтическом, называл белибердой...» – И. Тургенев. «Отцы и дети».
4) «Что бы ему дать – спросил Аркадий. – Да, я думаю, Бюхнерово “Stoff und Kraft” на первый случай». – И. Тургенев. «Отцы и дети».
5) Андрей Петрович (Берсенев) – персонаж романа И. Тургенева «Накануне».
3.2
– Допустим, у нас достанет сил на маленький рассказ. Каких ориентиров мы будем придерживаться?
– Сомнительны любые аффективные высказывания – они заражают повествование. Покрывают его плесенью, мхом. Рассказ должен быть чистым и блестящим, как хирургические инструменты. Сообщать только факты – первая заповедь ответственного нарратора.
– А сообщения об аффектах, испытываемых персонажами?
– Такие сообщения допустимы и даже необходимы, но по форме они не должны быть аффективными. Хотя диагноз и описывает болезнь, он не распространяет инфекции.
– Итак, мы будем пользоваться высказываниями, удобными для машинного перевода. Может быть, они и предназначены для машин?
– Нет. Они предназначены для людей.
– Каких? Из Кремниевой долины? Я знаю: далеко-далеко, за Лунными горами, лежит чудесная долина. Называется она Кремниевой. Люди там живут в симбиозе с машинами и проповедуют кибернетический тоталитаризм. А ты, Андрей Петрович, – бродячая тень, завлекающая странствующего рыцаря соблазнами кибернетического Эльдорадо.
– Прислушайся – как чуждо звучит мое отчество в этом контексте.
– Не чуждо, потому что контекст иронический.
– Дело не в этом. Проблема шире. У нас к начальникам принято обращаться по отчеству. И к хозяйке, у которой снимают квартиру. И к человеку, у которого хотят взять интервью. Но такое обращение аффективно. В нем не то чтобы почтение, уважение сказывается, а какая-то эмоциональная загрузка. «Я вам, Алена Ивановна, может быть, на днях, еще одну вещь принесу...» А потом хвать эту Алену Ивановну топором. В Европе – другое дело. Там, даже утешая квартирную хозяйку, назовут ее «фрау»: «Не плачьте, фрау Грубах...» И следователя, конечно, по имени называть не будут. «Ваш вопрос, господин следователь, не маляр ли я, вернее, не вопрос, а ваше безоговорочное утверждение характерно для всего разбирательства дела, начатого против меня». А как это будет по-русски? «Порфирий Петрович, вы вчера изъявили желание, чтоб я пришел для каких-то допросов».
– С подследственными понятно: один знает, что невиновен, а другой – убийца. Вот и заискивает.
– Если бы их поменять местами, было бы то же самое. «Ваш вопрос, Порфирий Петрович, вернее, не вопрос, а ваше безоговорочное утверждение и т. д.» – здесь уже слышится признание вины. «Господин следователь, вы вчера изъявили желание, чтобы я пришел для каких-то допросов» – а здесь слышится убеждение в своей невиновности, пусть и наигранное.
– Хочешь сказать, что проклятие России – не только в ее просторах, но и в антропонимике?
– Скорее, причина, если держаться неаффективного способа речи.
– Как видно, ментально ты уже переселился в Кремниевую долину.
– Кроме Эдема, легендарного, есть еще три символические территории – Кремниевая долина, Сибирь и Сейшелы. И если нужно выбирать, я выбираю первую.
– А я последнюю.
– Там, друг Аркадий, случаются неприятные приключения. Например, встречи с акулами. Пляжи там общественные и неогороженные. Уж лучше вживленный чип, чем откушенная нога.
– Ты не учитываешь вероятности. А в схеме принятия решений это первое дело – вероятность события.
– Зато я учел, что уже без четверти десять. «Скандал в Белгравии» начинается через пятнадцать минут. Поспешим!
–––––––––––––––––––––––
1) Кремниевая долина – район в Калифорнии, где размещаются компании, связанные с разработкой и производством компьютеров и их составляющих, а также программного обеспечения, устройств мобильной связи, биотехнологий и т. п.
2) Лунные горы – аллюзия на стихотворение Э. По «Эльдорадо».
1) «Я вам, Алена Ивановна, может быть, на днях, еще одну вещь принесу...» – Ф. Достоевский. «Преступление и наказание».
3) «Не плачьте, фрау Грубах...» – Ф. Кафка. «Процесс» (глава «Подруга фройляйн Б.»).
4) «Ваш вопрос, господин следователь, не маляр ли я, вернее, не вопрос, а ваше безоговорочное утверждение характерно для всего разбирательства дела, начатого против меня». – Ф. Кафка. «Процесс» (глава «Следствие начинается»).
5) «Порфирий Петрович, вы вчера изъявили желание, чтоб я пришел для каких-то допросов». – Ф. Достоевский. «Преступление и наказание»..
6) «Скандал в Белгравии» (2011) – фильм из британского сериала «Шерлок».
3.3
– Если великие рассказы не вызывают доверия, то что может легитимировать маленькие рассказы? Если произведение не служит развитию духа, – индивидуального, общечеловеческого или мирового, – то в чем может заключаться его ценность? Здесь придется сослаться на ощущение: это произведение забавно, а это – приятно; это развлекает, а это успокаивает, увлекает, веселит, умиляет, пугает.
– Никаких принципов – только ощущения?
– Единственный критерий – воздействие на чувства читателя. А сумма проданных экземпляров – что-то вроде показания градусника. Или курса акций. Или индекса деловой активности.
– Значит, все сводится к деловитости?
– И к праздности. Человек не может всегда заниматься делом.
– Даже в Кремниевой долине? Там тоже что-то почитывают?
– Конечно. Но я понимаю твою иронию.
– Неужели и вправду не осталось ни одного великого легитимирующего рассказа?
– Ни одного. Но это не плохо. Это означает лишь, что не осталось универсальных рассказов, то есть рассказов размера 5XL. Зато появилось множество рассказов меньших размеров – L, M и даже S. Легитимирующие рассказы на любую фигуру и на любой вкус.
– Какой же из них мы выбираем?
– Ностальгию по модернизму, последней эпохе, когда существовали большие рассказы.
– Мы займемся тем, что будем делегитимировать модернизм, признаваясь в любови к нему?
– Делегитимация уже совершилась. Мы займемся вызыванием духа модернизма.
– Но не превратимся ли мы сами в ностальгирующие тени?
– Это не самое худшее из того, что может с нами приключиться.
––––––––––––––––––––––––––––––––––––
1) «Упрощая до крайности, мы считаем "постмодерном" недоверие в отношении метарассказов». – Ж.- Ф. Лиотар. «Состояние постмодерна».
2) «Принципов вообще нет – ты об этом не догадался до сих пор! – а есть ощущения... Все от них зависит». – И. Тургенев. «Отцы и дети». Гл. XXI.
3.4
– Что можно сказать о нашей ситуации? Как можно ее определить?
– Я бы назвал ее «ситуацией утраты Книги».
– Что это значит? Ридеры? Экранное чтение?
– Нет, другое. Мир больше не представляется книгой. А Библия, как и любое Писание, представляется только книгой.
– И ностальгия по модернизму – это ностальгия по Книге?
– По той эпохе, когда существование приносилось в жертву слову, а слово освящало существование. Когда нужно было что-то написать, чтобы получить имя.
– И вместе с именем – существование? Слово тогда было чем-то вроде философского камня для Волан-де-Морта?
– Темный лорд имел имя, хотя оно и не произносилось, но не имел тела. Человек без книги имеет тело, но не имеет имени. Имя создается в письме.
– Так мы не просто ностальгируем по Книге, но пытаемся поименовать себя? Нам не хватает полноты существования? Но ведь убеждение в том, что слова и бытие неразрывно связаны – это один из великих забытых нарративов.
– Может быть, самый великий.
– А великие нарративы мертвы. Значит, мы лукавим, когда говорим, что стремимся к существованию.
– Может быть.
– То есть, на самом деле, мы довольны своей безымянностью и этой праздностью под жарким небом то ли Италии, то ли Сейшел, на белом песке, возле голубого моря, чьи волны слизывают любой след.
– Почему бы и нет? Когда образ человека рассеивается, рассеивается и тревога.
– И наступает Золотой век.
– Он возможен. Но только без человека.
– Не знаю что и сказать, Андрей Петрович.
– Не говори ничего, Аркадий Макарович.
––––––––––––––––––––
1) «Жертвоприношение существования слову, как говорил Гегель, но также и существования словом освящение». – «... нужно писать, дабы иметь имя». – Ж. Деррида. «Письмо и различие».
2) «...это тождество Возврата Тождественного и абсолютного распыления человека». – «...человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке». – М. Фуко. «Слова и вещи».
3) Аркадий Макарович (Долгоруков) – герой романа Ф. Достоевского «Подросток».