Песня для любимой
Ты скажи – скажи, родная,
Нравлюсь ли тебе такой вот я,
Я ведь до сих пор еще не знаю,
Что на свете ты судьба моя
Припев:
Беспокоюсь я о том, что будет,
Чаще видеть стал цветные сны.
Мне ни капли радости не будет,
Если рядом быть не сможешь ты.
Я не знаю, плакать иль смеяться,
Ты мне улыбаешься в ответ
Где ты, где ты, радость - мое счастье,
Где была ты раньше, столько лет.
Припев:
В мире стало мало добрых песен,
В голове покоя долго нет.
Может, этот мир мне просто тесен?
Может, беспокоит твой ответ?
Припев:
Вспоминаю я о том, что было,
А того, что было, не вернуть.
Я молю тебя, чтоб ты простила
То, что было, пусть уносит грусть.
В мире очень мало добрых дядей,
Добрых тетей много, всех не счесть.
Надо нам идти одной дорогой,
Хватит нам на них на всех смотреть
Припев:
Беспокоюсь я о том, что будет,
Чаще видеть стал цветные сны.
Мне ни капли радости не будет,
Если рядом быть не сможешь ты.
Март 2005 г.
Две Луны.
… И пришли тогда Боги на Землю,
И стали они решать: кому жить на Земле,
А кому – нет.
Но были на Земле уже другие Боги
И тоже стали решать: кому жить, а кому – нет.
А люди не могли понять: кто из них – Боги,
А кто – Лжебоги.
И разразилась война между мирами,
И не стало больше миров…
Так в Солнечной системе
Образовалась еще одна Луна…
2005 г.
Весы
Когда-то давно купил я весы.
Отец говорил мне все время одно:
- Развешивать жизнь на них не спеши
Быстро испортятся эти весы.
Я не вникал, не внимал и не знал
В чем же соль жизни. Я позже узнал.
- Много не взвешивай, - отец говорил.
Что же я сделал, что натворил…
Я кладу на весы
Счастье нашей любви.
На другие кладу
Боль души за страну.
Кто сказал мне: неси…
Эту боль не пойму
Я прошу вас, весы – рассудите судьбу!
Сам бегу от судьбы,
Спотыкаясь в аду.
Я упрямство несу
И, несущих в аду,
Сосчитать не могу.
А знакомых здесь нет,
Все забыли давно,
Как когда-то ходили
Все вместе в кино.
Как когда-то смеялись
Над ханжеством слов,
А теперь все погрязли
В триллере снов.
И где сон, а где явь,
Я никак не пойму
Неужели Россия погибает в аду?!
Или ад – это только для низких людей?
А для высших здесь – рай?!
Только, счастье-то, где…
Жестока судьба, сломались весы.
Проржавели они, как от черствости я и все мы.
Апрель 2005 г.
Жил поэт
«Заветами Христа
Двойной закон открыт:
Мир лечит доброта,
А человека – стыд.»
Ю. Глушановский
Что поэту пища?
Сон лесной травы.
Что поэту радость?
Плеск речной волны.
Что поэту надо?
Просит: «Сохрани…»
Жил поэт, но исчерпал себя.
В озере любом достигнуть можно дна.
Рифма не звучит и рука дрожит,
Лишь с одной строкою чистый лист лежит.
«Заветами Христа двойной закон открыт:
Мир лечит доброта, а человека – стыд.»
Он сказал на вид немного,
Сделал меньше всех -
Долгая дорога, короток успех.
Так же долго птица кружит над землей,
Ей бы не кружиться, берег-то пустой…
Промерзла насквозь его душа,
Она устала что-то решать.
Промокли от слез его глаза,
Так за страну страдать нельзя.
Она сама себя не в силах понять
Сколько поколений устали страдать,
Сколько поколений – не пересчитать.
Мелкими все мы до боли вдруг стали,
О счастье человеческом мечтать перестали.
По нехоженым тропам никто не пройдет,
По прохоженным можно, если речка – то вброд,
А на скользких дорогах нам волки царапают лед.
И от несбывшейся мечты,
От несказанных слов
Наши поэты тихо куда-то ушли,
Чтобы пустоту суеты
Наблюдать не пришлось из оков.
Январь 2005 г.
Если душу рвет
Если душу рвет, если высь зовет,
Если твой удел – покорить полет.
Значит, быть тебе на вершинах скал,
О которых ты никогда не мечтал.
Если любишь ты, если в сердце стук,
То возьми с собой и ее, мой друг.
Может где-то там, на вершинах скал,
Этот мир вокруг вам покажется мал.
Если душу рвет, когда высь зовет,
Если твой удел повторить полет.
Значит, будешь ты вопреки судьбе
Обнимать мечту и нестись к Звезде.
И тогда опять соберись в полет
И лети туда, где никто не ждет.
А когда назад прилетишь ты к ней,
Приходи к ногам, поцелуй детей.
Расскажи, как там, где никто не ждет,
Веет холод скал, но надежда живет,
Что когда-то кому-то из наших сынов,
Покорятся пространства и этих миров.
И мечта опять позовет в полет
Тех из нас, в ком надежда живет.
Пусть нам душу навыворот
Ветер космоса рвет,
Мы проложим маршрут,
Где никто нас не ждет.
Март 2005 г.
Любимой
Девушка красивая войдет
В твою жизнь неслышно, незаметно,
И не сразу до тебя дойдет:
Постучалось утро нового рассвета.
Снова стук в груди,
Снова сердце ноет,
А душа трепещет
Тихо! Это Оля…
И когда она войдет
На порог чуть слышно,
Пусть душа поет,
Пусть не будет слышно.
Пусть не знает девушка,
Что в душе творится,
Но она почувствует –
Задрожат ресницы.
И от нежности,
От движенья рук
Сердце не обманется:
Ты - тот лучший друг!
Ноябрь 2004 г.
Малая Родина
Пусть немеют ноги, руки
От мороза стынет кровь.
Я стерплю любые муки
Волга – ты моя любовь!
Старая пристань, как тихая гавань,
Манит меня своей мерной волной.
Остров Пустынный – то близкий, то дальний
Ты такой одинокий – родственник мой.
Ветер горячий. Берег песчаный.
Шелест листвы прямых тополей.
Здесь я смеюсь, здесь же и плачу,
Вряд ли найду я места родней.
Волга моя, не твоею ли силой
Я смог пережить, что послала судьба.
Ты обнимала, ты охлаждала,
Ты вдохновляла надеждой меня.
2003 г.
Жизнь пройдет
Жизнь пройдет, и никто не заметит,
Лишь любимая с грустью поймет,
Как прекрасен был, чист и светел
Невысокого счастья полет.
Жизнь пройдет и никто не заметит,
Отсутствие жившего рядом,
И лишь любимая как-то отметит
Неповторимость милого взгляда.
Жизнь другая придет, и никто не заметит,
Как в характере новом, ином
Все той же улыбкой тебе вдруг ответят
И лишь любимая это заметит,
Вспоминая о нем, дорогом.
Растворись в новом счастье, ты слышишь?
Растворись, несмотря ни на что,
Ведь жизнь нам дается однажды -
Пока не превратимся в ничто.
К чему я говорю слова, в которые не верю сам?
К чему трава лежит в слезах?
Это любовь твою уносят небеса…
Это роса блестит в моих глазах.
Ничто для меня не заменит тебя,
Ничто для тебя не заменит меня,
Ничто не прижмет, не разбудит желанья,
Я знаю, в чем грусть твоя после прощанья.
Февраль 2005 г.
Я хотел бы
Я хотел бы небритой щекою
Прислонится к твоей груди,
Пусть уставший, но довольный собою
Я услышал бы сердце твое внутри.
Я хотел спать рядом с тобою,
Но ладонь распирает тепло,
От груди твоей нет мне покоя,
Хоть давно за окном темно…
Я с тобой, я всегда рядом с тобою,
Мне спокойного места нет,
Пусть устали мои ладони
Обнимать тебя в этот рассвет.
Я как Беркут привязан к твоей руке,
Хочешь, я путь приложу к Звезде!
Твоя грудь чуть заметно вздыхает,
Словно отвечая мне.
И я, наконец, засыпаю
Обычным воробьем на ветке,
А не Беркутом на твоей руке.
Я напыжился, на ветке мне зябко,
А в окошке видна постель,
Вон твой кот подошел украдкой
И прижался спиной к тебе.
Я все крепче цепляюсь за ветку,
Головой прислоняюсь к стволу,
Вспоминаю синицу соседку,
Наверное, этой ночью от холода я умру…
Ну, почему котам-плутам все можно,
А нам, воробьям, нельзя?
И когда же ты, наконец, проснешься,
Чтобы покормить своего воробья?
Я проснулся и сразу все понял:
Ты одеяло стянула с меня…
- Отдай одеяло! А то снится всякая… фигня.
Март 2005 г.
Роза
Мужик спешил по аллее парка,
Сигаретой дымил.
Ночью на работе была запарка,
Трубу, как назло, прорвало.
Вкалывали всей бригадой
Да так, что никому не показалось мало.
Устал мужик, как собака, все достали.
Спина такая, будто ее, били, мяли.
А на скамейке девчонки – трещат как канарейки:
- Какой цветок не боится мороза?... Роза! Роза!
- Что это там такое? А… понятно, дело молодое,
Это ж девчонки на скамейке трещат, как канарейки,
А в голове у самого – уж не дает покоя:
«Помнишь, небось, как в детстве, волновала эта фраза?
«Да это и было-то от силы два раза».
«Ну да, ты тогда еще сидел на скамейке, а руки сами тянулись к девчонке, как у попрошайки для копейки!»
«Глупое было время»…
«Конечно, просто, лишнее памяти бремя…»
«Девчонка та, между прочим, была недотрогою…»
«Покатилась… Да, не с этого, а я про Розу, что не боится мороза».
«Правильно, и поэтому каждая Роза хочет внимания и это не плод ее воспитания. Просто она настолько красива, чтобы ты, дурак, не прошел бы мимо!»
И полез мужик на клумбу,
Исколол все пальцы в кровь,
Но жене любимой утром
Подарил он розу вновь.
Сентябрь 2004 г.
Люстра Эммы
Она видела всех, она слышала многих,
Люстра Эммы гостей встречала с порога.
Ей знаком был и пыл молодого поэта,
Ей знаком был и опыт в словах мудреца.
С умилением смотрела люстра эта
На дрожащие пальцы чтеца.
В тишине старых стен хрущевской постройки
Было странно висеть, но слова были бойки,
Но все чаще нежны, как признанья княжны
Позапрошлого века.
Здесь рождались поэты двадцать первого века.
Поэтесса в двадцатом как будто спала,
Здесь призадумалась… и расцвела
Музой, являясь кому-то куда-то,
Она вдруг сказала рифмованной фразой
Несколько слов о любви безответной,
Может ответной, а может не сразу.
Квантовый мир освещал стол поэтов
И близки были темы и беседы понятны,
И никто не ругался, не сквернословил,
Говорили спокойно о жизни занятной.
За одно бы за это любил я поэтов,
За культуру людей позапрошлого века.
Она видела всех, она слышала многих -
Люстра Эммы гостей провожала с порога.
Декабрь 2004 г.
Холодные желтые стены
Холодные желтые стены,
Дом угнетающе наполнен тишиной…
На окнах решетки. Где мы?
- Вы в лечебном заведении,
Поздравляем – вы больной!
Кто бы мог подумать? Вы все врете!
Я не верю. Можно мне домой?
- Напрасно так себя ведете,
Вам же сказали – вы больной.
Я не пойму, какую плату
Несу я здесь. За что в дурдом?
- Марш! – сказали вам, в палату,
ночью вам положен сон.
Какие странные люди…
я же за гласность!
Я же не со зла…
Я прошу, внесите ясность!
Я отвечу за козла.
Всем же сказали: перестройка!
Можно все сказать везде.
- Сейчас тебя привяжут к койке,
Сам уснешь в своем гнезде.
Все изменилось, все угасло,
Мир разделился - до и здесь.
В столовой все ведут себя – ужасно.
Ну, разве можно без культуры есть…
В такой же странный мир, похоже, я попал:
Один – здесь вечно людям врал,
Другой – всегда жевал морковь
И только юноша привязанный кричал:
- Бог – есть Любовь!
Не поймешь тут сходу, кто вокруг.
Один признался сразу: - Я твой друг!
Другой – с кровати не привстал ни разу,
Но тоже очень часто повторял:
- И я – твой друг… и я – твой друг!
… Что-то санитар здесь слишком здоровый
И номер у палаты очень уж похожий на шесть.
- Мужики, а какой у нашей палаты номер?
Молчите … Чего молчите, знаю что не спите,
Да, лучше бы я помер, как здесь хочется есть…
- За что лежим, ребята? – решил спросить я
У шестой палаты.
- Я – реактор на колесиках придумал, - ответ
из-под одеяла прозвучал.
- А я – финчасть свою обворовал…
- Да-а, а я, мужики не поверите за что:
не помню, что на улице сказал!
- Ладно уж, спи! Разница теперь какая, кому и что ты там сказал.
… А еще я сказал, что стены холодными кажутся…
- Значит, ты правильно сюда попал…
- Ты зачем, вот это сейчас из-под одеяла сказал?
- Да потому что желтый цвет всю жизнь был теплый цвет, понимаешь? Я, например, это и без терапевта еще раньше знал.
- Да!? А если рядом дома нет,
А если нет любимой рядом, то причем здесь, вообще, цвет?
- Эй, шестая палата, а ну-ка погасили свет!
Вот лежим здесь, а жизнь проходит мимо,
А так хочется многое узнать:
Любви хочется неповторимой, счастья,
Путешествий хочется,
Но санитар сказал: «Всем – спать!»
Обычные желтые стены,
Все также решетки пыльные в ряд,
Все также у многих исколоты вены
И даже не хочется вспоминать: где все мы,
Который уже век подряд…
Мы в жизни иногда не знаем сами,
Кто нужен нам – психолог или врач
Как отличить порой не можем птицу:
«Ворона это или грач?»
Вот, например, ворона
Сидит себе на ветке,
Она в гармонии с природою живет,
А если от помойки повеет запах едкий,
Она спокойно с веточки вспорхнет,
Разгонится в паденье, крыльями взмахнет
И полетит туда, где меньше от помойки прет,
А нас как будто тянет в те места,
Где вечно человек с проблемами живет.
Кому-то не хватает доброта,
А кто-то вправду болен,
Кому-то мало в жизни остроты,
А кто-то откровенно косит,
Кому-то денег в жизни мало…
И нету времени, чтоб все начать сначала,
А кто-то сразу потерялся в жизни – с самого начала…
И только желтый цвет всегда поможет дать ответ:
Кто ты? Больной? Изгой? Иль просто человек?...
2004 г.
Поэт и пистолет
- Я – поэт военных лет! -
Прокричал один поэт, -
Мне не нужен пистолет,
Я пером рождаю фразу,
Побеждаю всех и сразу!
Авторучка мне милей,
Чтобы сделать мир добрей…
А другой поэт молчал,
Раньше – да, и он кричал:
- Надо словом побеждать!
Надо правду возрождать!
Но года не зря прошли,
Правды может быть и три
Даже больше может быть,
Всем ведь хочется пожить.
Да к тому же террорист,
В жажде слышать пули свист,
Стал стрелять в людей, в детей,
Сеять смерть ему милей…
И поэтому поэт
Молча что-то там писал,
А когда не сочинялось
Пистолет свой протирал,
Разбирал и собирал,
Да войну все вспоминал.
Он бы рад был видеть мир
Да чумы уж близок пир.
Январь 2005 г.
Пьяница
Я иду в хмельном бреду,
Я бреду куда попало,
Все равно куда иду,
Жалко водки было мало.
Если б водки было много,
Я б не думал сейчас совсем.
Жаль, что водки было мало,
Я бы спал уже давно.
Вот, черт! Вляпался… Ну, точно – оно.
Но это в общем хорошо,
Потому что – все к деньгам.
Не пойму только, куда я зашел?
Где-то дом стоял мой там…
Вот забор, сарай похожий,
Что когда-то строил я,
Вот окно, а вот прохожий
Чешет быстро от меня.
А жена меня встречает,
Чаем тут же угощает,
Говорит: - Чего так рано?
Неужель «хватат» стакана?
Я ей тут же так: - Не лги! А где ты деньги на заварку взяла?
Но она краснеть не стала, говорит мне: - На, беги!
Хоть в ночной, хоть к ресторану, хочешь ведь еще, купи…
Два червонца мне на лапу
И пошла в кровать, а храпу, фу…
Я к чему сейчас веду, деньги-то всегда к нему!
Ноябрь 2004 г.
Может кто-то умней и хитрей,
Может кто-то богаче и злей,
Но только это не мой удел –
Я уже видел человеческий предел.
Я был за ним – там нету чувства,
Там нету радости и боли,
Мне суждено было назад вернуться
И мне хватает счастья просто жить на воле.
Но чувства буду изливать
И буду портить, портить здесь бумагу.
Сначала буду я кричать, потом молчать,
Потом совсем немым я стану.
Нам проще не думать, проще молчать,
Нам проще не видеть, не замечать.
Нам проще, в конечном итоге, не знать,
Что однажды придется за все отвечать.
Апрель 2005 г.
Флаги страны
Один жил дольше,
Но не сделал больше.
Другой родился раньше,
Когда не было фальши.
Когда всем всего хотелось,
А Гагарину летелось…
Он хотел бы сделать больше,
Но вот тот, который – дольше,
Как-то разом все решил,
Словно подвиг совершил,
Он сказал: «Не будет дела!
Хватит в мире передела!»
Но на красное сукно
Сам примерил полотно.
Он сказал: «Вот это – белый,
А вот это – синий цвет
А вот тут, где не хватило,
Будет просто – яркий цвет…
Он, который жил подольше,
Думал, сделал много больше,
Но всю жизнь его пугал,
Словно слово «трибунал», -
Яркий цвет был слишком ал!
Красный цвет был цвет Победы,
С красным цветом в бой мы шли,
С красным цветом новостройки
По стране росли, росли!...
Дело в общем-то не в цвете -
Флаг любой хорош собой,
Просто красный дорог ветеранам этим,
Так стоило на них махать рукой?
Огни Балакова
В свой город влюбляюсь я снова и снова,
Хоть не радуют благами дни.
Я просто люблю Балаково,
Его золотые Огни
Огни Балакова веселые,
Огни и в нерадость огни,
Огни – это люди достойные
И те, недостойные – тоже огни
Пусть жизнь – это строгий наш Суд,
Но куда упала Звезда?
Может быть, в этот пруд,
Что у больничного городка…
А может, ее кто-то украл у нас
И стало темней во дворах,
Может, это не Толик Чубайс,
Может, все дело в нас?
… Мой милый город, тебе я бесконечно верен,
Твоим дорогам улицам дворам, я знаю,
Ты рождаешь доверие, даже тогда,
Когда нету доверия к ворам.
Февраль 2005 г.
Времена года
Листая лист календаря,
Я вспоминаю жизни годы…
Но чаще вспоминаю я тебя
И наш роман с тобой,
Увы, уже не новый…
Январь: С тобой знакомы мы недавно, а кажется, уже давно. Еще недавно для знакомства ходили мы с тобой в кино. Еще недавно смех веселый рождался от любого слова. Нет девчонкою была не глупой ты, просто я мужчиной для тебя был новым.
Февраль … И в любые морозы, казалось мне, что ты была со мной всегда. Но почему так повторяются слова?
- Я не кажусь тебе нелепым? – по-моему я спрашивал ее уже об этом и далее, как вчера.
- Ни капли! – рожицу мне строила она. Ох, уже эта юность, или все дело в возрасте моем, когда уже не помнятся вчерашние слова?
Весна. Ты что же с нами сделала, весна! Похож я стал немного на мальчишку, а ты …, конечно уже девчонкою была. Хохочешь, глаза твои смеются. Слезинки радости сливаются в ручей.
- Потише, ты! Прохожие уже смеются над разницей моей?
- Ты знаешь, я лучше сзади от тебя пойду, как будто я ничей…
О, Боже, за что же?! Влюбиться мне в твой юный возраст суждено. Хотя, конечно, плюс-то есть, я стал похож на чистое, отмытое окно. Ты внезапно замираешь, словно, вкопанная тут:
- Я не хочу с тобою расставаться! – говоришь мне неожиданно и вдруг. Серьезная стоишь, молчишь и снова ты хохочешь. Я никогда не понимал, чего ты в жизни хочешь.
В глазах твоих зеленых, заплаканных от смеха немного расползлась тушь. Я будто бы не замечаю это, но там в уголках я видел – там зародилась уже грусть.
… А воздух чист и свеж, на улице теплее, казалось, что еще чуть-чуть и люди людям улыбнутся. А первые листочки – так всегда бывает по весне – они все зеленей и, как твои глаза, они всегда смеются.
Июнь. Июнь нас встретил кучей дел. Твой выпускной вот-вот, вот-вот. Ухлестывать начнет там за тобой твой одноклассник обормот. Опять тебя ревную… Еще бы, ведь я тоскую. Но хватит ныть, машину срочно надо мыть, дела уладить, позвонить… Я ведь могу еще на праздник твой прийти. Друзьям ты скажешь: «Это меценат! Он нашей школе помогает дорогу к знаниям найти!» А я скажу: «Друзья, я всем, конечно, очень рад, но разрешите нам уже уйти?..»
Июль. Июльская жара. Экзамены и выпускной твой позади. Улажены мои дела и ты опять была права, что лето – это лучшая пора, когда вода, конечно, рядом ты со мной, заметь, счастливою была. Твоей фигурой можно любоваться до утра и даже Волга ночью нам казалось с нами не спала.
Август. Лето на исходе. И ощущение такое, как будто что-то не успел ты, вроде. Кредит доверия исчерпан, но все же нежны слова. Ты выбираешь: он или я. О новой прихоти твоей давно уже известно. Я не мешаю, по делам уехал я.
Сентябрь. Известные слова о том, что лето пролетает быстро, я вижу в эсэмэссках от тебя. Короткое: люблю, скучаю… А я читаю: забываю быстро, другие меценаты у меня… Мы встретились, на вид случайно, все подтвердилось: Не скучала, ну и ладно… Я уезжаю, навсегда. Эх, сентябрь… Последний месяц наших встреч напоминает мне листва, в которую хочу я лечь, чтоб не смотреть, как рвется паутина сентября.
Октябрь. Депрессия была. И тусклою казалась желтая листва. А я швырял ее ногами И со словами: навсегда! Боль уходила, но возвращалась, иногда.
Ноябрь. Красный день календаря. Он канул в лета… К чему сейчас об этом. Я пью, как раньше, много в ноябрях… Но заботы возвращают нас в работу. От лета не осталось и следа.
Декабрь. На улице уже зима. Прохожие, замедлив шаг, внимают хлопьям белым. И я смотрю на этом снег, и вспоминаю я тебя, все в том же платье, тоже в белом, но только по-чужому уже бегом…
Сейчас мне, кажется, нас не было с тобой совсем. На то, что было, лег холодный и пушистый, абсолютно чистый белый снег.
Апрель 2005 г.
Безысходность
Тошнит от лиц,
От сытых и убогих взглядов,
От разницы в зарплате,
От отмороженных людей,
От мыслей пошлых сплошь и рядом,
От тунеядцев, от тупых идей…
… тошнит, и вырвать хочется скорей.
Как сохранить в себе гармонию?
Как доброту, культуру сохранить?
Как не сорваться, не озлобиться,
Как то, что есть, в тебе не загубить?
А мысли в голове от этого
Уже не крутятся быстрей.
Мы тупо делаем работу эту,
Она лишь часть тупых идей.
Мы что-то делаем кому-то,
Что нам не делает никто.
Мы верим в будущее свято-тупо,
Что, что-то прибыль нам несет,
Хороним тупо, рождаемся и смотрим тупо
На эту жизнь, которая
Как пароход чужой плывет.
Апрель 2005 г.
Отчаянье
Странные вещи порой происходят,
Мы что-то ищем и не находим.
Кто-то чего-то хочет достичь,
Кто-то с этого деньги состричь.
Кому же поверить: начальнику, другу,
А может, вложить все силы в подругу?
Кто же протянет руку друг другу
И можно ль во всем довериться другу?
А может, вернуться назад в безысходность,
Может, в отчаянье броситься в пропасть?
А может, кого-то взять и убить,
И этим систему всю развалить?
Глупо, смешно, непонятно и больно…
Хватит об этом, устал уж, довольно.
Лучше в работе загнуться и лечь,
А кто тогда будет близких беречь?
Декабрь 2004 г.
Ночной вокзал
Ты шла и будто бы не шла,
Ты спала и будто не спала.
Случайной встреча та была,
Ты с грустью мне навстречу шла,
А мне, казалось, что плыла…
И был пустой ночной вокзал,
Один лишь бомж в углу лежал
И все во сне кого-то звал,
И с этим эхом спал вокзал.
А наша ночь была тепла,
Нам было жаль того бомжа
И тех, кто не уехал никуда,
Ты на руках моих спала…
Нам расставаться было жаль,
Но сон твой таял на глазах…
А поезд уносил нас в даль,
Мою любовь, твою печаль.
Скорей всего ты ничего не поняла,
Я приходил к тебе из сна…
И вот один на весь вокзал,
Как столб фонарный я стоял,
Потом курил, потом кричал и эхом вторил мне вокзал,
Опять молчал,
Потом бомжа я пивом угощал,
Рассвета ждал и вспоминал:
Как здесь тебя я целовал
И сон рукой оберегал.
Мой поезд в ночь пустой умчал
И твой с тобой давно пропал,
А я стоял, всю ночь стоял…
Была ли ты и был ли я
И кто тогда в углу лежал,
Об этом знал один вокзал…
Я не хожу на тот вокзал.
Мне легче встречи не искать,
Чтоб никогда не вспоминать,
Как там тебя я целовал,
Как там же ночью потерял
И как один всю ночь стоял…
… Я не люблю ночной вокзал.
Май 2005 г.
Ликвидаторам аварии на ЧАЭС посвящается
Здесь время прессуется в года,
Здесь жизни забирает «мирный» атом.
«Вы все погибнуть можете», -
Сказали вам тогда,
Но Саркофаг построить надо.
Чернобыльцы… есть много боли в этом слове.
Понять ее не каждому дано.
Вы знали счастье «до», а «после» вы узнали горе…
Спасать весь мир вам было суждено.
Чернобылец… Глотая стронций в зоне «А»,
Ты отдавал себе отчет,
Ты понимал, что все – не зря.
Тут главное – построить саркофаг,
Тут главное – секундам счет.
Что от тебя зависит тут и всем ли повезет.
Чернобылец… Ты понимал, что твой конец – другим отсчет
И все прощал, и даже не винил тот персонал,
Четвертый блок был черно-ал…
И радиации был шквал, какого мир еще не знал
От этого ужасного труда, кто выжил, кто устал,
Кто умер, кто пропал,
Но подвиг ваш меньше не стал.
Чернобылец… Смягчить нелегкую судьбу
Наверно, смог бы тот народ,
Которому ты отдал жизнь свою,
Но подзабыли боль твою
Законы упростили, уменьшили все льготы
Вам – кто на «мирный» атом шел.
Чернобыльцы, вы защищали жмотов,
Такой момент сейчас пришел…
Нет благодарности вокруг, искать ее не надо…
Чернобылец! Ты подарил Европе чистый воздух, друг,
Ты не жалей, пускай они им дышат… и будут рады.
Балаковскому летчику А. Спирину, погибшему в ВОВ
Посвящается…
Обычный парень – мальчишка балаковский,
Курсантом Энгельсской авиационной школы стал.
Шел год 42й и жить было не просто,
Когда фашист под Сталинградом наступал,
Все рвались в бой, пилоты рвались в небо
И не успев порой познать любовь -
В полет мальчишки уходили для Победы,
В закатах растворяясь вновь и вновь.
И Саша Спирин любимым был братишкой
Для брата, для сестренки был,
Для матери – любимым добрым милым сыном.
Отзывчивым всегда он слыл
И он не мог сидеть на месте,
Когда враг Родину топтал,
И он всегда о небе грезил,
И счастлив был, что в Энгельсе летал.
… Настал тот день. В июле выпуск.
Все экипажи – прямо в Сталинград…
И хорошо, что их родители не слышат,
Как глухо о бетонку шасси самолетные стучат:
На Сталинград, на Сталинград…
За Сталинград…
Воздушными дорогами войны измерен путь пилотов школы.
О, сколько выпусков – тех лейтенантов потеряли мы
Прийти к Победе чтобы:
«… Мы бьем фашиста четко, метко, чисто…»
Писал нам Сашка с фронта, месяц он писал…
Пока в последнем штурмовом ударе горящий с неба не упал.
Неравный бой – На крыльях полыхали звезды, а был обычный вылет – бомбежка занятого немцем рубежа. Прикрытие из истребителей было разбито. По курсу цель. Никто не думал, что так надо, в последний раз пикирует Ил-2.
Май 2005 г.