Ты у меня навечно в телефоне «НеБериТрубку»,
я знаю, что будет хуже.
Ты прохрипишь простуженным,
позовёшь на ужин,
и я снова, сворачиваясь в клубок, буду шептать, что ты мне нужен.
Но, вот, только я тебе не нужна,
чтобы ты ни говорил.
Я одна из.
Одна.
Я дура то и дело встающая на карниз,
раз за разом сигаю вниз,
а мне не дают уйти.
И, вроде, пора уже уходить,
но ты снова, - не мой кретин, - появляешься на пути.
Одним звонком
ты меня повергаешь в кому,
потом ты пьёшь крепкий ром,
а я думаю, почему мы с тобой знакомы,
если быть вместе нам даже Всевышним запрещено.
Но.
Я снова отвечаю на твой входящий,
одеваюсь получше, надеваю плащ,
забыв, как пару недель назад я сидела плачущей статуей
в нашем любимом парке
и чувствовала себя такой маленькой,
словно меня ещё ни разу не убивали,
словно я не знаю, чем всё закончится всё в финале,
как я буду сидеть на холоде,
думая, что лучше бы не откачали,
а дали мне просто сдохнуть.
Но вот лишь один звонок.
«На проводе», - отвечаю.
Он мямлит: «нНе хочешь ли чаю,
ты знаешь, я тебя не люблю,
но, вообще, скучаю.
Не хочешь пройтись по парку, в котором мы повстречались?»
И так страшно от своих беспомощности и бессилия.
Он и есть сила.
Он и есть чувство.
«Я не против», - говорю увереннее,
но чувствую,
что мы снова закончим прогулку в его постели.
И, нет, я больше ему не верю,
почти не скучаю,
но не откажусь от чая,
потому что всё ещё очень его люблю.
Предыдущие аргументы стали равны нулю
и я рулю,
я в машине,
продумываю, как бы ему сказать, что мы стали уже большими,
и играть с ним в игры я в общем-то не хочу.
Выхожу,
он встречает меня у входа в клуб и...
Всё предыдущее просто чушь.
Он снова меня прижимает крепче.
как и в последнюю нашу встречу,
он безупречен,
только немного помят.
Он шепчет мне в шею,
путается, невнятным шёпотом,
я дурею...
И вот уже просыпаюсь утром, в знакомой такой кровати,
целую его в плечо,
принимаю душ,
и думаю, что наверно хватит
мучить его - обладателя мёртвых душ.
Говорю, что так будет лучше,
готовая разрыдаться.
А он стоит смирно и даже не улыбается.
И не двигается.
Не верится, что в нём что-то рушится.
Я замираю, и знаю, как всё закончится.
Но надеваю платье,
заправляю кровать, - помогая его измученной домработнице, -
и направляюсь к выходу.
Слышу усталый выдох.
Оборачиваюсь и говорю заранее:
«У меня есть парень,
но это, скорее, эксперимент.
Я проверяю, как долго я выживу,
когда тебя рядом нет».
Выскальзываю в подъезд,
сажусь на автобус под номером «46»,
доезжаю до пункта прибытия где-то минут за десять,
дохожу до седьмого дома,
на лифте до пятого этажа.
Захлопываю все двери в своей квартире и можно плакать.
В квартире под номером сто девяносто пять.