Светлой памяти родным
Елене и Петру Куклиным
Казалось, мы жили далече-
Вдали от гремевшей войны…
Но вот в деревеньку под вечер,
Вошли после боя – они…
Ревели моторы и траки,
Крошили утоптанный снег.
Врагу преграждали собаки
Дорогу на теплый ночлег.
От них избавлялись мгновенно –
Стреляли фашисты собак!
За них, на родимой деревне,
Вступился мальчишка–чудак.
Прикрыл он мохнатого друга –
«Опомнись!» – воскликнула мать.
А немец – двуногий зверюга,
Картаво пролаял «Стоять!»
Приказ оказался не шуткой,
А звук резанул, словно шок!
Упал паренек в полушубке.
На белый, пушистый снежок.
Фашист, потоптавшись у тела,
Ушел, пнув его сапогом.
А мать, словно «лунь» налетела
И долго рыдала на нем.
Надрывно, до дрожи, звучали
Проклятья и стоны в ночи…
От той неизбывной печали
Уснуть не могли палачи.
И ночью боялись расплаты,
Что им напророчила мать.
Наутро глаза вороватые
О страхе могли рассказать.
По заревам дальних пожаров,
Разрывам снарядов вдали,
Судили: - Ответных ударов
Фашисты сдержать не смогли.
Минуя заносы сугробов,
На штурм вероломства и зла -
Дождались, стервятники, чтобы -
Россия в атаку пошла!
В рядах атакующей роты,
В смертельном бою с немчурой,
Смешалось с мольбою о Gotte,
«Вперед!» и «Братишка, прикрой!».
«Вперед!» – говорилось в приказе.
И гибли на склонах нагих,
Курсанты училища связи,
Курсанты училищ других.
У свежей могилы Миронов,
Смахнув, как снежинку, слезу,
Сказал:- «Вы достойны короны,
А я… похоронки везу.
Мы живы, и этому рады!
И вас будем помнить в живых…
Всем вашим друзьям из бригады,
Вы стали дороже родных!»
Бойцы преклонили колени,
Отмщением друзей поклялись,
Припомнили слезы Елены,
И выстрелы грянули ввысь.
А после прискорбной работы,
На запад, где скрылись враги,
Ушли поредевшие роты,
В объятьях промозглой пурги...
…У братской, заросшей могилы,
Уж нет обелиска и плит.
И там за оградкой унылой
Засохший букетик лежит.
Не помнят о павших живые,
Их душ им не слышится крик.
К могилке цветы полевые
Приносит угрюмый старик...
--------------