А вроде бы рядом так долго и жили,
И семьи роднились, и вместе служили,
И тот, что сейчас президент-олигарх,
Погоны носил и присяги был страх.
Украденный гимн и подаренный флаг,
Язык, что из многих, как винегрет.
Кого они хвалят и кто для них благ?
Убийцы, принесшие тысячи бед.
Так ждали они, ну, когда же, когда?
И вот отделились с названьем своим,
Что дал им когда-то не злейший ли враг,
Который им земли не их подарил.
Свой гимн загнусавя от гордости рад,
Теперь запевает бандеры отряд.
И свастику гордо на флаг, на рукав,
Зигуют подростки, горилки поддав.
Мы смотрим с презреньем на этих вояк,
Ведь русские их побеждали не раз.
И, если в России им видится враг,
Получат, как прежде, повесят собак.
Из воспоминаний офицера комендантского взвода от 1944 года: "Самым неприятным в службе комендантского взвода было приведение в исполнение приговоров бандеровцам, эти паскуды от страха старались перекусить себе вены и от этого были все в крови и дерьме, откуда у них было столько дерьма — неведомо. Их приходилось тянуть к месту казни и эти метры сопровождались вонью и воем, на ногах они не держались. Зрелище было отвратительным и не раз вставал вопрос о том, чтобы этих гнид стрелять в каком-то сарае и не демонстрировать этих уродов в полном "цвете", но приказ не меняли — Вешать!..."