В сарае тесном псы истошно выли.
Верхом приехала старуха на коне…
Татарки тело мёртвое обмыли
водою дымною, на каменной скамье.
А он лежал поверженный и нищий
и вспомнить никогда уже не мог,
как Царь Царей целует голенища
его козловых стоптанных сапог.
Как вознесён раскосыми богами…
И как всю жизнь он знал наперечёт,
о чём шептал лиловыми губами,
проткнувший пальцем небо, звездочёт.
Забыл о том, как на войне-работе
он похищал сокровища столиц…
Он плётку вымочил в крови и поте
пленённых дев и вольных кобылиц.
И как трещал в огне высокий терем
и как кричали люди пред концом…
Уже желтел его обритый череп,
помеченный белеющим рубцом.
А облака летели мимо, мимо…
Осенний день последним цветом цвёл…
Зачем же я от Властелина Мира
тогда глаза смущённые отвёл?