А день пасмурный двигался к вечеру,
И к закату клонилось солнышко.
На душе было мне невесело,
Захлестнула печаль до горлышка.
И несли ноги сами к Закусочной,
Не закусывать чтоб, остограммиться!
«Два по двести прошу и покушать, но…»
Враз ослеп, ведь такая красавица!
А она черканула в блокнотике:
«Что желаете из горячего?»
И я словно от дозы эротики
Превратился в кутенка незрячего!
Ноги длинные, грудки высокие,
Что являлись мне вслед за улыбкою.
В это чудо влюблялись, знать, многие,
И для многих то было ошибкою…
Это была мечта, а не женщина,
По плечам текли к бейджику волосы…
Словно с богом и чертом повенчана,
И поет что-то ангельским голосом:
«Вам, похоже, клиент, не здоровится…»
- Да, точнее не скажешь, милая!
А сама как наивная школьница,
И держусь в руках со всей силы я.
Уж пробило меня дрожью мелкою.
- Из горячего дайте мне водочки!
Та метнулась секундною стрелкою,
Что озноб аж пробил от походочки.
И несет уже мне между столиков
Две тарелки и что-то в графинчике…
И я, самый несчастный из Толиков,
Не увидел любых мной блинчиков!
А день пасмурный двигался к вечеру,
Тут же разом как спряталось солнышко…
И совсем мне тут стало невесело,
Хоть графинчик я выпил до донышка.
И в тумане счет таял бессовестно
И те ноги до бейджика длинные…
Не дописана повесть, казалось, но
Я домой возвращался с повинною