Спасибо, милые.
Спасибо за Володю.
За то мгновение, что было на краю.
За то, что вновь почувствовал мелодию
его душевной птицы Гамаюн.
Она, конечно, режет по ушам.
Он тоже был сподручным микрофона.
Динамики усиливали шарм
скрипучего, но искреннего тона:
"Я коней напою,
я куплет допою -
Хоть мгновенье ещё постою
на краю..."
Это были его золотые слова.
Это было усилие, чтобы успеть,
чтобы струны нечаянно не разорвать,
он по связкам ударил и начал хрипеть.
- Это стон, -
кто-то раньше об этом сказал,
а другой, улыбаясь, - вибрация нервов.
Ну, а я бы сказал, что не трясся бы зал,
если был бы вторым, а не первым.
Кто ещё как не он - пел и пил,
и стонал...
хоть в кино, хоть в театре,
ну просто - артист.
Потихоньку не мог,
лошадей своих гнал,
не боясь замараться от брызг.
Стонут струны, а он -
развернул нашу грудь.
Я осмелюсь сказать:
- Пусть былое уходит,
а на смену (уверен)
придёт кто-нибудь,
и опять мы увидим Володю.