Поэма – сказка: «Страсти моря»,
начатая в южных морских широтах, продолженная и завершенная в холодном поясе сибирских городов.
Обращение к читателю.
В период отпусков, больших каникул
У южных берегов писал я книгу.
Возможно, это был короткий сон.
Стоял на юге бархатный сезон.
И ночь мала. И день был укорочен,
Когда я принимался за труды
И собирал поэзии плоды,
Не находя в щедротах червоточин.
Ну что ж, читатель,
Будь мой почитатель.
Я, как и ты, - доверчивый мечтатель
Побаску расскажу наедине;
И ты поверишь автору вполне.
Поэзия – как царственная фея!
Велит она мне петь простым мотивом,
И в сказке быть достаточно правдивым
И удивлять любого книгочея.
В волшебном мире мы с тобой одни.
Пойдем же дальше – лист переверни!
Подступ к поэме.
Мой голубчик, друг любезный!
Мы – на взморье. Мы – над бездной.
Погляди в морскую даль –
Экая там невидаль!
А потом заглянем в глубь,
Ты со мной согласен, голубь?
Что фантазия рисует
В мире сутолок, сует?
Редкий случай нам пасует
В руки сказочный сюжет.
Вот я вижу караван
Кораблей далеких стран;
А на палубах беглянки –
В танце девушки-белянки,
Героини сказки той…
Впрочем, сказки еще нет,
Но, однако же, постой!
Есть заманчивый сюжет.
И его почуя грудью,
Избегаю многолюдья.
Притягателен приют
И покой былинных мест,
Где легендой отдают
Скалы древние окрест.
Родничок водицы пресной
Там струится в вышине.
Как приду, ландшафт окрестный
В сказку просится ко мне.
Эти грозные бойницы,
Эти скалы, спуск крутой
Лягут в первые страницы
После первой запятой.
Не пишись, поэма, туго,
Не цари в ней произвол.
Повенчай-ка, небо юга,
Вдохновенно на престол.
Видишь! Cказочник любезный –
Я уселся на скале
И схватил за гриву бездну,
Сидя в каменном седле.
Ветер волосы ерошит,
Я – наездник озорной!
Будто вздыбленная лошадь,
Бьется море подо мной.
Наитие.
Пил я в предгорьях целебный бальзам,
Шёл живописным предместьем.
День разгорался, как южный базар, -
Всё это было предвестьем.
В суетных лишь засыпали домах,
Строки шептал – выходило;
Не пропадал этот шепот впотьмах –
И выручали чернила.
Если ж уста были немы,
Я вдохновенья у неба просил,
Чтобы приливами творческих сил
Выплеснуть сказку – поэму!
Прилив первый: «Стихи о стихии».
Во что ты играешь, море?
Как будто в обиде кровной,
Смываешь причалов кромки
И волны вздымаешь, словно
Каскады поэмы громкой.
Ты, стало быть, с кем-то в ссоре!..
Ни то ли кораллов рифы,
Ни то ль, будто жемчуг, рифмы
Со дна поднимает бездна.
И песня ветров в миноре
Звучит над землей болезно.
Вот так ты играешь, море!
Злой Нептунов приказ
Разглашается чайкой – птицей:
Потопить рыбаков баркас
И привесть к царю нечестивцев!
Взяв нескудный улов,
Утомились мужчины.
Туго бьётся весло
В упрямство пучины.
Все удары глухие.
Бей же море грубей!
Смелый смертный в борьбе
С бессмертной стихией.
Переполох
На игрушечном корабле:
« Яков! Яков!
Бросай же якорь –
Ты что оглох?..
Нас относит к черной скале.
Горя мало подлой горе.
У подножья чувствуя дно,
Лицемерка в за-го-во-ре,
С повелителем заодно.
Исчезает гармония.
И поэзия впопыхах,
Как стихия неугомонная,
Ищет точный размер в стихах.
Прилив второй: «Золотые руки, золотые косы».
Дикая окрестность:
Валуны да горы.
Канул в неизвестность
Невеликий город.
Всё ушло в глубины –
Ураганы слепы!
Очагов руины
Кое-где да склепы.
Редких сосен шелест
Сохраняют годы,
И камней замшелость
Не смывают воды.
В отдаленье крепость:
Мощных стен проломы,
Анфилад нелепость
И бойниц проёмы.
Рядом бьёт источник,
Что журчит – послушай!
И уткнулись в почву
Жерла старых пушек.
Зубья стен неровны,
В плесневых налётах.
И подгнили бревна
В крепостных воротах.
Здесь, похоже, было
Не одно строенье,
Да в одно мгновенье
Все постройки смыло.
И непрочные суда
От властей порочных
Приставали вот сюда,
К берегам восточным.
Море Мести корабли
Много дней трепало,
Волны били, как могли
И куда попало.
Беззаконие в стране
С давних пор творится
По капризу, по вине
Чумовой царицы.
Рыжей, старой и худой,
Затаившей зависть.
Ведьма вздумала водой
Извести красавиц.
Фаворит, явивший прыть,
Был уполномочен:
Всех блондинок изловить
И в пучине утопить
Под покровом ночи.
Был он зол, как пёс цепной.
При дворе с почётом
Величался Сутоной,
А в народе чертом.
Слыл наушником, льстецом.
Тем у ведьмы быстро
Стал доверенным лицом,
Адмирал – министром.
И погнали в темноту
Молодых блондинок.
Из-за девушек в порту
Вспыхнул поединок.
У причала царский флот
Одолел коварство
И отчалил на восход
От пределов царства.
Удалялся от границ
Берегов разбоя
И спасенных молодиц
Увозил с собою.
На воде кончался штиль.
И матросы черта
Пришпандорили на шпиль,
Уходя из порта.
Адмирал всю ночь орал –
В горле пересохло:
«Ведьма рыжая, аврал!..
Чтоб ты завтра сдохла…»
Утром правящая знать
Донесла народу:
Белокурыми считать
Рыжих от природы.
В это время за сто миль
Убрались беглянки.
И походную кадриль
Завели тальянки.
Только горе за горой,
Человеку легче.
Лишь печали с плеч долой –
Он расправил плечи.
Вечной музыки приют
У скалы и грота,
В лад мелодию поют
Мореходы флота.
Приглядел за эти дни
Всяк себе невесту.
Так и прибыли они
Вот на это место.
Вышли к суше беглецы
И глядят в испуге:
Мертвый град во все концы –
Ни души в округе.
Неприглядный тленный вид.
С гор летит орлица
И о давности кричит
Памятуя птица.
Скалы страждуще стоят
Над водой в пучине,
Кормит вестница орлят
На крутой вершине,
И успехов не сулят
Мох и прах в низине.
Здесь на каждый шаг вокруг
Целина, откосы,
Но у ласковых подруг
Золотые косы.
Ветер с моря стал свежей,
Бьёт хлыстом от скуки.
У заботливых мужей
Золотые руки.
Золотые косы,
Золотые руки!
Молодцы-матросы,
Как и их подруги.
С пользой руша корабли,
Возвели жилища;
Заселили край земли,
Есть очаг и пища.
Стали жить да поживать
В благодать – не кабы!
И на завтрак подавать
Хмель со льдом и крабы.
Развивались на ветру
Волосы льняные.
Раздувались поутру
Мускулы стальные.
Выходили рыбаки
За большим уловом
И в досужие деньки
Возвращались снова.
Оставляли свой ковчег
И по горным склонам
Подымались на ночлег
К белокурым женам.
После дней разлуки
Падали без спросу
В золотые руки
Золотые косы.
Дотемна на берегах
Было слышно пенье;
И горели в очагах,
Чуть треща, поленья.
В эту ночь разбойник-шторм
Не погасит печи.
И страстям своим простор
Он не обеспечит.
А скорей наоборот
У штормов смятенье,
Как вблизи морских широт
Безнаказанно живет
До сих пор селенье.
И молва со всех дорог
Понеслась по свету.
Очевидец не берёг
Нипочем секрета.
Новость времени узнал
Князь страны жестокой
И, привлекши «криминал»,
Путь держал к востоку.
Отпрыск ведьмы не женат.
Сын царицы злобной
Был опасный «экспонат»
И на всё способный.
Прилив третий: «Следует наследник».
Снят корабль и снаряжен.
Экипаж – пираты.
«Возверну прелестных жен,
Так сказать, в пенаты.
Должно им двору служить
С той поры, как мама
Приказала долго жить…»
«Чур! Не этим дамам, -
Тут соратник Сутона
Возразил владыке,
В те былые времена
Временщик великий, -
Ваша матушка была
Побойчей, построже
И лишала вовсе благ
За смазливость рожи.
Из-за этой красоты
Мне, как простофиле,
Довелось до тошноты
Ночь висеть на шпиле,
Ждать погибель на ветру
За симпатию – не вру!»
«Ай, да ну! Желать смертей
Для таких уродин?
Ведь уродливей чертей
И не сыщешь вроде», -
Удивился в стороне
Лоцман Боб с издевкой.
«Речь, болван, не обо мне –
О белесых девках», -
Уловив намек сполна,
Урезонил Сутона, -
Вот холоп – ни дать, ни взять –
И характер скотский!
Обязательно встревать
В разговор господский.
Сир! Никто не обуздал
Эту наглость черни…»
Между тем взошла звезда
На закат вечерний.
В разговоре лёг во фронт
Сноп лучей на воду
И упал за горизонт
К лешим на подводу.
Солнце село. В пелене
Водных околесиц
От волны бежал к волне
Оголтелый месяц.
Стал суровей небосвод
И прохладней воздух.
И ныряли в бездну вод
С поднебесья звезды.
На воде полутона.
Тишина во мраке.
Ходит пенная волна
В темно-синем фраке,
А зловредный Сутона
Продолжает враки:
«Ваших подданных, мой князь,
Умыкнула подло,
Никому не подчинясь,
Воровская кодла.
Сир! В лапищах темноты
Я висел на шпиле.
Вот что сделали скоты –
Аж суставы ныли!»
Князь смеется: «Бесов шут!
Будем в землях скоро,
Где виновники живут
Твоего позора.
Уж луна, сдается мне,
Нам глядит в затылок;
Утром беглой матросне
Отомстишь, Чертило!
А пока зазря не плачь
Без причины всякой.
На борту моем скрипач,
Русский парень Яков.
Мой орфей возьмет смычок,
Нас потешит к ночи.
И дорога на восток
Потечет короче.
Где ж он, музыки знаток?
Люд веселья хочет!..»
Все лакеи сбились с ног,
Шепчут по секрету:
«На инструменте замок,
Музыканта нету.
Нас за то, что Яшка сбёг,
Князь сживет со свету!»
Ищут слуги там и тут…
И пока его найдут,
Мы дадим попутно
Описание кают
Воровского судна
__________________
Люкс – каюта корабля:
В канделябрах свечи
Чуть мерцали, серебря
Этот лунный вечер.
Полный снеди бар-камин
Серебрился тоже.
И светился балдахин
Над господским ложем.
По ночам, распорядясь
О своем ночлеге,
Здесь укладывался князь
В совершенной неге.
Колыбельную сосед
Исполнял на скрипке.
И блаженствовал эстет,
Как младенец в зыбке.
Сам же Яшка – виртуоз
Жил в каюте смежной.
Он играл при свете звезд
И светло, и нежно.
Дня кончалась канитель,
Занимал свой угол,
Где пуховая постель,
Душ, десерт, обслуга.
За каютой скрипача
Жил бродяга флотский,
Здоровяк – сажень в плечах,
По прозванью Боб-Боча,
По призванью лоцман.
Боб доволен был вполне
Неказистым кровом,
Спал на старом топчане,
Без перин, дубовом.
Облупилась краска стен,
На дверях цепочка.
У стены стола взамен
Из-под сельди бочка.
Обстановка, обиход
Безразличны парню.
И заглядывал восход
Сквозь решетки в спальню.
Дальше были Сутоны
Не чисты покои,
Но с противной стороны
Находились кои.
Адмиралу не до слуг
Прибирать в каюте,
Потому что недосуг
Почивать в уюте.
Ходит злыдень по ночам
До каюты пятой,
Где доверил палачам
Злое дело спрятать.
В пятой комнате тайник
И запор огромен,
Чтобы кто-то не проник
Адмирала кроме.
Боб-Боча однако раз
Сбил замок висячий
И увидел, что от глаз
Посторонних прячут.
Любопытство разделить
Он покликал Яшку:
«Хватит без толку пилить!
Надевай рубашку…»
Озадаченный слегка
Тот выходит к Бобу.
И за дверью тайника
Вот что видят оба.
В догорающей печи
Слабо угли тлели,
А за печью палачи,
Разморясь, сопели.
И лежали до поры
На столе овальном
И ножи, и топоры
Возле наковальни.
Находился эшафот
Для грядущих пыток.
Кто сулит на беглый флот
Таковых избыток?
Для чего в тисках оков,
В поясах колодок –
Манекены моряков,
Муляжи молодок?
Что за кукольный вертеп?
Тренажёр, наверно.
Не каюта – жуткий склеп.
Вся картина скверна.
Вот он – жизни негатив!..
И с надломом в сердце
Оба вышли, затворив
За собою дверцы.
Быстро щелкнули замком
И бегом на волю,
О свидетельстве таком
Шепотком глаголя.
Яков спрашивал, лишась
Навсегда покоя:
«Что за новость, за напасть
И за зло такое?
Этот душный каземат –
Антипод эдема.
Кто в подмене виноват?
Чья рука и схема?»
Лоцман парню: «Просто в путь
Собрались пираты,
Чтоб силком девиц вернуть
Ко двору в палаты».
«А зачем набор ножей?»
«Ну ты, братец, - лапоть!
Много легче без мужей
Мужних жен захапать.
Князь готовит им арест,
Неженатый дядя.
Мать же мнила тех невест
Утопить не глядя.
Был характер ведьмы лих,
Вот и смылись крали…»
« Не пираты разве их
В те года украли?»
Не успел спросить скрипач,
Как всё понял сразу:
«До чего ж я был незряч», -
Вслух добавил фразу.
Либо так, а либо нет
Здесь велась беседа,
И по комнате сосед
Допекал соседа.
Боб-Боча поставил джин –
Свой запас на бочку,
Музыканту предложил
Выпить по глоточку.
А потом уж без прикрас
Всяк повел уныло
О себе самом рассказ
И о том, что было.
Время сдвинуто назад,
Им двоим подсудно.
Каждый должен рассказать,
Как попал на судно.
Прилив четвертый: «Откровения тандема».
Рассказ скитальца – скрипача.
Там, где вольные края,
Я бродил по селам,
Не всегда был сытым я,
Но всегда веселым.
У судьбы на поводке
Мог порой явиться
В захолустном городке
И в самой столице.
Свой прокладывая путь
В городах и весях,
Постигал я жизни суть,
Дух народа в песнях.
Вспоминаю отчий край,
Над рекой закаты,
Где под звоны птичьих стай
Хороводят хаты.
И рассвет под шум берез
В золотой оправе.
Там родился я и рос.
И мечтал о славе.
С детства слушал косарей,
Знал, как пели жницы.
Дань лугов, лесов, полей,
Вековых традиций.
Мать певала надо мной:
«Ах, ты, цвет мой маков!
Скоро вырастешь большой,
Станешь славным, Яков».
Завещал мне мой отец
Побродить по свету
И бродяжить, наконец,
На восток, к рассвету.
Главный довод был такой,
Старика веленье:
«Есть за горною рекой
В облаках селенье
Гениальных мастеров
Инструментов чудных.
Ты покинешь отчий кров
Для скитаний трудных».
Беспокойный нрав отца –
Он скрипач-бродяга –
Знать, и мне передался,
Как и к струнам тяга.
Мой родитель говорил:
«Этот мир чудесен!
И скиталец тот бескрыл,
Кто идет без песен
Миг удачи торопя,
Ты подходишь к лодке.
Даль доносит до тебя
Непростые сводки:
Низвергается вода
По уступам голым,
Где-то топают стада,
Пробираясь долом.
Как услышишь ветра вой,
Злой реки волненье,
Не страшись на веслах, пой
По пути в селенье.
Если звонко льется песнь,
Сразу ветер глуше.
И река, смиряя спесь,
Тащит лодку к суше.
В том селе мастеровой
Без монет и торга
Голосок оценит твой;
Не сказав восторга,
Впику сольные свои
Заведет рулады.
Будут щелкать соловьи
Впереклик из сада.
Ненароком, невзначай
Гостю – скрипку в руки!
И тогда уж сам смекай,
Где какие звуки.
Если выдержишь сей суд,
Всё смекнешь, как надо,
Мастера преподнесут
Инструмент в награду.
После этого, сынок,
Не страшны печали.
Ты в судьбе не одинок,
Но узнай вначале:
Абсолютно ль ловит слух,
Всё ли видит око.
И тогда твой вольный дух
Воспарит высоко».
Были сказаны слова
С вдохновенным жаром.
Я пошел в село сперва
За бесценным даром.
Чудо-скрипку получил,
Стал в искусстве докой
И нашел к сердцам ключи
Сам игрой высокой.
Друг! Ты ярмарку видал
Один раз хотя бы,
Где торговля и скандал,
Где судачат бабы.
Всё пестрит, шумит, шалит,
Пляшут скоморохи.
Нищий просит. Инвалид
Собирает крохи.
Плачет малое дитя:
Сдобный бублик съеден
Хитрой Жучкой. Миг спустя
Уж смеется то дитя
Над ручным медведем.
Шарлатан дурит народ,
Там поймали вора.
И людской круговорот
Откипит не скоро.
В этой праздной кутерьме,
Где веселью рады,
Приходилось также мне
Выдавать рулады.
Зарабатывал на жизнь
Абсолютно скрипкой…
«Жизнь предсказываю, жизнь!» -
Слышу голос хриплый.
Обернулся. Мрачный дед,
Щурясь, манит пальцем:
«Музыкант, я много лет
Был, как ты, скитальцем.
И теперь твою судьбу
На челе читаю…»
«Я не верю в ворожбу!..»
«Угодишь ты в стаю
Гончих псов», - сказал старик,
Не смутясь нисколько,
И исчез он, как возник
Перед этим только.
Дед сказал всю правду мне,
Не сказав совета.
Вижу сам: сбылось вполне
Предсказанье это.
Я по-прежнему будил
В сердце дух бродяжий
И с торговцами ходил
За кордоны даже.
Шёл межами винных лоз,
Спал в садах миндаля.
Что хотел? Путями гроз
Плыть в морские дали.
Вот такая, брат, мечта!..
В стольном граде людно.
На причале суета –
Снаряжали судно.
Маску ложную надев,
Был вербовщик краток:
«Мы спасем прекрасных дев
От морских пиратов.
Ты играй, скрипач, играй
О желанной воле!»
Лицемерный негодяй,
Жалкий червь – не боле!
Он о музыке радел
Рядом с преисподней.
Вот и всё, что я хотел
Рассказать сегодня.
Рассказ бродяги – лоцмана.
Ты поведал, не тая,
О проделках рока.
О себе продолжу я,
Доложу, что жизнь моя
Сплошь одна морока.
Век бродяжил по морям
Со штормами в дружбе.
Был дотошен и упрям
В корабельной службе.
В люди вышел из сирот,
Но имел силищу.
А в морской, как видишь, флот
Вот таких и ищут.
Раз такой я удался
Здоровенный малый,
Заприметил удальца
Капитан бывалый.
Годы плавал с ним, ничуть
Не прельщаясь сушей.
Был мне ближе водный путь...
Но ты дальше слушай.
Знал все рифы наизусть,
Острова, атоллы.
Да беда: съедала грусть
После флотской школы.
Как-то раннею весной
На большой стоянке
Познакомился с одной
Озорной смуглянкой.
И посвататься решил
К молодой подружке.
В дружки взял двоих кутил
И для храбрости хватил
В кабаке две кружки.
Лихо стало молодцу.
С шантрапой таверны
В дом пошел, к ее отцу,
Сам на промах верный.
Мной тогда незнамый тесть
Был купцом богатым.
«Господин! Какая честь:
К нам жених – добра не счесть,
Судя по заплатам», -
Издевался надо мной
Причиндал ехидный.
А отец ее родной –
Вот ведь что обидно –
Брякнул так: «Намерен ты
Без порток жениться?
Дверь моя от наготы
Бережет зеницы…»
А холуй на две версты
Гоготал с ехидцей:
«Самого оденет флот,
А родятся дети,
Он одёжку им сошьет
Из рыбацкой сети».
Что тут скажешь? Ничего.
Мой ответ короток:
Взял и вытряхнул его
Из холуйских шмоток.
Хлопнул в ярости дверьми,
Выходя из зала;
А девчонка, черт возьми,
Жизнь со мной связала.
Мы тайком встречались с ней,
А глаза у Яны
Моря синего синей,
Глубже «океяна».
Вся тростиночке под стать,
Непорочной стати
И согласная сбежать
Под венец от бати…
__________________________
Лоцман трубку закурил,
Помолчал немного:
- Парусинный шум ветрил
Беглецам подмога.
Покидал столичный порт
Королевский парус.
Он и взял к себе на борт
Отщепенцев пару.
Мы нашли укромный стан,
Гладко шло вначале.
Мой-то первый капитан
Без меня отчалил.
Королевич был не прочь
Погулять над бездной,
До девиц бывал охоч,
Дуралей нетрезвый.
«Вам ничто здесь не грозит!» -
Повторял он спьяну.
Сам все время паразит
Ел глазами Яну.
Я по темечку слегка
Шибанул мальчишку.
Тяжела, видать, рука –
Неудачно вышло.
Всей командой на меня
Навалились рьяно
И, в убийстве обвиня,
Увезли от Яны…
Ну а дальше я убёг
Из темницы старой.
Каждый стражник был убог –
Гибнул с пол-удара.
_________________________
Лоцман смолк, морщиня лоб,
Сжался, горбя спину.
- Ну а как же Яна, Боб?
Ты нашел дивчину?
- Так свободную чету
Приняла чужбина.
Да смертельную черту
Подвела судьбина.
Знали в городе одно
О моей невесте,
Что, мол, кинулась на дно,
Опасаясь мести…
И мне стало все равно
С кем бродяжить вместе.
Я во всем себя винил
И невзвидел света…
Силачу не хватит сил
Ворошить все это.
-------------------------------------------
Доведя до этих пор,
Прерывает автор
На сегодня разговор
И продолжит завтра.
Как размах совиных крыл,
Ночь нависла тенью.
Книгу сказочник закрыл,
Он не склонен к чтенью.
В поле жаворонок смолк
И прилег в колосья.
И цветных узоров шелк
Над планетной осью.
Красок тонкие мазки
И полоски света
Обозначат островки
Неземные где-то.
Наступает время снов
Для земли и флота,
Только филинов и сов
Не томит дремота.
Мой читатель, как сова,
Гонит сны – задира,
Долго ищет острова,
Смотрит атлас мира.
_______________________
Присказка в середине сказки.
Ребята эти острова
Зовутся «Бука» и «Бабай».
Растет на Буке трын-трава,
А на Бабае иван-чай.
Когда на Буку бросишь взгляд,
Увидишь диво наяву:
Там сорок розовых цикад
Жуют роскошную траву.
Летят с Бабая сотни сов
К домам господ и их пажей,
И там снуют среди домов
И лезут в створки этажей.
Им так положено сновать
До самого утра…
Спокойно прыгайте в кровать
И выключайте бра.
Ложитесь! Баиньки пора!
Уж тьма, как уж, вползает в дом.
На завтра много тем,
И сказка главная притом
Ушла не насовсем.
---------
…После завтрака в обед
Продолжаем тему:
Что на судне? Крепче нет
И дружней тандема.
Грех заметили друзья,
Сведены судьбою.
Ну а зрячему нельзя
Потакать разбою.
Яков скрипку на замок,
От нее подальше.
Музицировать не мог
Он уже без фальши.
Целый день ходил угрюм
И в сплошной печали
Далеко забился в трюм,
А его искали.
Боб проведал Яшку там
И поведал Яшке,
Что нельзя давать врагам
Ни одной поблажки.
Он продолжил свою речь:
«Здесь начнется каша,
Если музыкой привлечь
Ветродуи, Яша!
Не грусти по мелочам,
Как зверек в неволе,
А сыграй-ка палачам
Панихиду, что ли.
Наш корабль идет в капкан,
В полудрему глуби.
И, проснувшись, океан
Подлецов погубит.
Мы с тобой должны уйти
От расправы вместе.
Есть нейтральные пути,
Есть поступок чести.
Здесь места царевны вод.
И ветров хвалёный взвод
Неспроста обзор ведет…»
Тихо было. Не слыхать
Сверху слов тирады,
Лишь подергивало гладь
От ночной прохлады.
Спит природы естество,
Красота живая,
Полудремлет, ничего
Не подозревая.
Что же сделалось потом
В море, сном объятом?
Я поведаю о том
Вам в приливе пятом.
Прилив пятый: «Лелею Лорелею».
На скалу плеснет волна
И поставит полог
Голубого полотна,
Сшитый без иголок.
На свету блеснет рубин
Восходящей нимфы.
С ней восходят из глубин
Тайны, грезы, рифмы.
Песня льется над водой,
В небе звезды меркнут.
И поклонник молодой
Позабыт, отвергнут.
И подхватывает див
Торжествующий мотив.
И пучина, закипев,
Далеко несет напев.
Песня нимфы Лорелеи, дочери подводного царя, и ее пажа
дива Януса, живущего в морской раковине:
Лорелея: Волны моря
Берег моют
Бережно.
А с неделю
Сплошь кипели
Бешено.
В злые сутки
Было судну
Суждено
Здесь разбиться
С гордой птицей
Заодно.
Янус: Море гробило
И коробило
Корабли,
Разбивая в прах
В десяти шагах
От земли.
Лорелея: Здесь ли тенью,
Как знаменье,
С лона гроз
Из-за тучи
Пал на кручи
Альбатрос?
Янус: И по случаю
Зенки пучила
Пучина,
В сию минуту
Готовя чью-то
Кончину.
-------------------------------
В словаре чужих имен
Мне других милее
Сила магии и звон
В слове «Лорелея».
По велению богов
На призыв поэта
Сбегла с рейнских берегов
Чародейка эта.
Фея! В выдумке побудь.
И пускай кто-либо
На досуге как-нибудь
Скажет нам: спасибо!
И кому-то угодив,
Я собой останусь,
А с тобой веселый див
По прозванью Янус.
Я мальца придумал сам:
Он – большой повеса.
Пусть послужит чудесам
И тебе, принцесса!
Поднимается чуть свет –
Ушки на макушке!
А живет он много лет
В холостой ракушке.
Носит синий балахон,
Быстроног, потешен.
По воде гуляет он,
Как по тверди, пешим.
Янус ростом невелик
И смешлив – умора!
Подражает озорник
Переливам моря;
То возьмет изобразит,
Веселя царевну,
Воздыхателей визит,
Их любовь и ревность.
«Хватит, Янус, не смеши!
Ха-ха-ха! Довольно!
Что там слышно – расскажи –
На морском приволье?
Не скрывай мне ничего», -
Просит царь-девица
И возможностям его
Всякий раз дивится.
Имитирует, смеясь,
Янус чьи-то звуки:
Как поскрипывает снасть,
Как приказывает князь,
Суетятся слуги.
Как по палубе снуют,
По каютам рыщут,
Выбегают из кают –
Всё кого-то ищут.
Вот нашли. Обрывки фраз:
«Не пойду… не буду…»
«Угоди в последний раз
Княжескому зуду!..
Здесь места царевны вод.
И ветров хваленый взвод
Наше судно разобьет…»
Вдруг услышала из уст
Шутника царевна
Скрипки звук. В волненье чувств
Прекратила гневно:
«Не кощунствуй, мой малыш,
Над искусством. Ну-ка,
В домик-раковину – кыш!
И пока ни звука…»
За грядой могучих скал
Шел кораблик ходкий.
Ветер в море полоскал
Колдовские нотки.
Огибали цепи гор
Звуки плавно, гибко
И заполнили простор –
Так играла скрипка.
Море пело. И ветра
Крали звуки. Фея
Выходила из шатра
На призыв орфея.
Жадно слушала, из рук
Выпуская арфу,
Как раскатывался звук
По ночному царству.
В мыслях несколько задач:
Чья манера, школа?
Чей таинственный скрипач
Исполняет соло?
Чародейка и сама
Знала власть искусства.
У поклонников – их тьма
Волновала чувства.
Ликовала на плаву,
Наверху событий,
Пела, трогая канву
Музыкальных нитей.
Все, кто был влюблен и юн,
Пробуждались рано,
Слыша соло арфных струн,
Нежный тембр сопрано.
Голубой шатер вдали
Колдунам влюбленным
Снился пологом любви,
Недоступным лоном.
И сидели бобыли
По окружным склонам.
Ввечеру угомоняясь,
Вдаль вперили очи:
Чья-то чуждая лилась
Серенада ночи.
Завсегдатаи морей
Поднялись тихонько:
Цу-на-ми, Норд-Ост, Борей,
Каганец и Шпонька.
Борей: Чей нахальный чародей
Разгулялся в море?
Норд-Ост: Это – выкормыш людей.
Шпонька: Горе хлопцу, горе!
Цу-на-ми: Знать, чудак – простолюдин
И с морской моралью
Не знаком.
Каганец: И не один
Он плывет, каналья!
На фортиссимо скрипач
Выводил бемоли.
Лился реквием, как плач,
Но предтеча воли.
Боб нарочно у руля
Рулевого вместо
Курс направил корабля
В роковое место.
И озлобленная рать
Ураганов страсти
Стала палубу ломать
И курочить снасти.
Погасить над бездной гнев
Бесполезно, трудно.
И пучина, очумев,
Поглотила судно.
Ветры дули во всю мочь,
Победив, умчались прочь.
После бури кое-где
Куклы плавали в воде.
А поодаль между тем,
Обогнув воронку,
Боевых друзей тандем
Отплывал в сторонку.
Други загодя вельбот
Припасли на воду
И отчаливали вбок,
Обретя свободу.
Оба в очередь гребли,
Вдруг узрели что-то
Непонятное вдали,
Впереди вельбота.
Что за блажь! По глади вод,
По ночной пустыне
Ходит мальчик – скороход
В балахоне синем.
Он за скалы побежал,
Быстроногий гномик.
И за цепью серых скал
Голубеет домик.
Едут ближе: нет! Шатер –
На плечах туманных.
Смотрит дева из-за штор
На гостей незваных.
Златокудра и стройна,
В шёлк, парчу одета
Смотрит ласково она,
Молча ждет ответа.
Паж над бортиком завис
И докладывал за мисс:
«О, скрипач! Возьми смычок.
Ветры буйные, - молчок!
Как звучала в старину,
Так звучна и ныне.
Тронь скрипичную струну,
Человечий сыне!
Спой о счастье, визитер –
Благодати консул!..»
В это время из-за гор
Поднималось солнце.
И качалась на волнах
Гостевая шлюпка.
В борт вцепился краб-монах,
В киль медуза-губка.
Золотые стайки рыб
Красовались в метре.
И глядели из-за глыб
Ревностные ветры.
Зов любви (песня скрипача):
Цветные полотна
Рисует зарница.
Любовь мимолетна –
Случайная птица!
Из музыки снов
Вырастают слова
И ласковый зов,
Уловимый едва.
Мой зов любви,
Большой любви.
Витают в пространстве
И сны, и виденья.
В особом убранстве
Морские владенья.
И даже без слов
В обновленной душе
Застенчивый зов
Побеждает уже.
Призыв любви,
Большой любви.
Речитатив пажа царевны:
Восходит солнце ежедневно,
И ты восходишь над волной.
Ответь посланнику, царевна,
Певцу губернии земной.
Слова, идущие от сердца,
И благозвучный нотный ряд
И чистый голос иноверца
Располагают и пьянят.
Вокальный ответ Лорелеи:
Посланник надежды –
Певучий орфей!
Пути неизбежны
Фортуны твоей.
Ты знаешь едва ли
Восторги любви.
В рассветные дали
Певунью зови!
Припев: Солнце жарким поцелуем
Обжигает гор вершины.
И донельзя предсказуем
День спускается в долины.
========= ========= ========
После песенных атак
Дале дело было так:
Взял соратников вельбот:
На борту принцесса вод,
И гребцы, и верный паж –
Благородный экипаж.
В заповедное село
Их теченье понесло.
За красавицей своей
Поспешали бойко
Представители морей:
Цу-на-ми, Норд - Ост, Борей,
Каганец и Шпонька.
И мололи всякий бред
О своей молодке,
И невольно дули вслед
Уходящей лодке.
Пять поклонников за ней
Волочились всюду.
Есть возможность дуть сильней,
Нет нужды покуда.
Лишь устроился побег
Молодой царевны,
Голубой шатер поблек,
Лег туман полдневный.
А когда-то был резон
В этих далях мрачных:
Сватовства большого звон,
Шум баталий брачных
Соревнуясь меж собой,
Ураганы, вихри
Раньше сватались гурьбой -
Безнадежно стихли.
Знала низменность и высь
Много зла и фальши,
Как надежды не сбылись…
Но об этом дальше.
Прилив шестой: «Сватовство - хвастовство».
...
Прилив одиннадцатый: «Торжество любви и музыки».
Вместо эпилога.